Клайберн Вэн

Он стал символом сближения двух сверхдержав – СССР и США и олицетворением оттепели в международных отношениях, наряду с Московским молодежным фестивалем и американской выставкой в Сокольниках. 

Харви Лейвен (таково его настоящее имя) с детства был погружен в мир музыки. Его мать-пианистка начала учить его игре на рояле с 3 лет, когда он, еще не зная нот, по слуху подбирал знакомые мелодии. Неизгладимое впечатление на него оказало выступление Рахманинова, давшего незадолго до своей смерти концерт в родном городе мальчика Шривпорт, штат Луизиана. С тех пор русский композитор становится его кумиром на всю жизнь, что блестяще подтвердилось через много лет на конкурсе в Москве. Их дальнейшему сближению способствует и поступление юноши в знаменитую Джульярдскую школу Нью-Йорка к известному педагогу Розине Левиной, соученице Рахманинова по Московской консерватории. Именно благодаря ей он постигает особенности русской исполнительской школы, которой присущи искренность, проникновенность, лиризм, ставшие неотъемлемыми чертами его собственного фортепианного стиля.

Все эти качества, помноженные на обаятельность и харизму самого пианиста, с его рыжими курчавыми волосами, прозрачно-голубыми глазами и длинными, как крылья, руками, помогают ему очаровать публику и жюри I международного конкурса имени Чайковского, руководство которого далеко не сразу решается отдать американцу пальму первенства, а лишь под давлением зрителей и при негласной отмашке советских властей. На родине, в США, его встречают как национального героя, осыпают почестями, контрактами и наградами. Его записи концертов Чайковского и Рахманинова продаются миллионными тиражами и становятся «платиновыми», чего никогда ранее не было у классических музыкантов. А в городе Форт-Уэрт, штат Техас, учреждается фортепианный конкурс имени Клиберна.

После почти 20 лет непрерывных гастролей, в том числе и в СССР, пианист, дававший по 150 концертов в год, постепенно снижает исполнительскую деятельность, занимается благотворительностью, дирижированием, композиторством. Но слава его навсегда остается связанной с его небывалым московским триумфом, о котором упоминается даже во многих российских и советских кинофильмах – «Операция Ы», «Пять вечеров», «Москва слезам не верит», и других. Незадолго до своей кончины Ван Клиберн вновь побывал в нашей стране, возглавив жюри 14 конкурса имени Чайковского. Именно тогда с ним довелось пообщаться ряду сотрудников радио «Орфей», в том числе и ведущей Ирине Тушинцевой, которой он дал эксклюзивное интервью. 

Анатолий Лысенков

Ушёл из жизни Вэн Клайберн

XIV Конкурс Чайковского: эксклюзивное интервью с Вэном Клайберном

Вэну Клайберну было пять лет, когда его мать, тоже пианистка, отправилась на концерт величайшего музыканта XX-го века – Сергея Васильевича Рахманинова. Она оставила дома маленького сына только потому, что он был болен – обычно на концерты она брала его с собой. Когда она вернулась, мальчик еще не спал: он послушал трансляцию по радио и мечтал поделиться впечатлениями. «Я и теперь помню рассказ матери, - скажет он через двадцать лет, - как скромно и тактично держался Рахманинов, как он был мягок и добр, и как приятно ей было беседовать с действительно великим человеком. И вот тогда я сказал: «Мамочка, больше всего на свете мне хочется стать пианистом!».

С этих пор, - и даже еще раньше, когда Вэн Клайберн впервые послушал мамины уроки фортепиано, - его жизнь была отдана музыке. Но в этот вечер сверкнул огонек и другой, очень важной для него «темы» - темы Рахманинова. Третий фортепианный концерт этого композитора он будет играть на конкурсе в Москве. А вот со Вторым концертом отношения у пианиста не сложились. По словам друзей, это произведение оставило Вэна равнодушным, и он редко исполнял его. Однако уважение к Рахманинову Клайберн, по-видимому, хранит всю жизнь. В год своей победы овеянный славой лауреат взял с собой из России куст сирени, чтобы посадить его на могиле композитора в США.

Что же касается детских слов «мне хочется стать пианистом», - то их причудливые блики тоже еще не раз мелькнули в судьбе исполнителя. Надо полагать, еще в детстве пылкое «я хочу» нередко превращалось в непреклонно-уверенное – «я буду, я должен». «Я должен заниматься у Вас», - сказал Вэн педагогу Джульярдской Музыкальной школы, русской пианистке Розине Левиной. И эта женщина, поговорив с друзьями Вэна, согласилась его прослушать, а затем взяла к себе в класс.

«Я должен быть артистом», - не эти ли слова утешали Вэна, когда его невеста вышла замуж за другого, а он пообещал никогда не жениться? Он сдержал свое обещание и остался холостяком.

«Я хочу» и «я должен» – в отчаянии повторял молодой пианист в минуты душевного кризиса. Незадолго до поездки в Москву он потерял часть ангажементов, а с ними – и уверенность в себе, и надежду пробиться к большой эстраде. Подруга Вэна, Нола Родс, увозила его с собой на прогулки. Однажды в пустынном месте на берегу реки мимо них проплыла сверкающая яхта. Вэн не выдержал и воскликнул: «Я хочу иметь такую яхту! О Нола! Мне кажется, что я хочу всего. Я хочу путешествовать, хочу помогать своим родителям, хочу всюду побывать, все видеть, всех знать». И конечно, в этой речи прозвучало: «Я хочу быть настоящим большим артистом». В это время еще почти никто не знал Вэна Клайберна. Но совсем недалек был тот час, когда, по словам биографов, «пришли в движенье мощные, непредвиденные течения, которым суждено было подхватить его и унести, увлечь его далеко вперед».

«Должно же наступить время, когда я смогу сделать все, что захочу», - эти слова пианиста устремлены уже к новому пределу.

Заглянем правде в глаза: легенда о Вэне Клайберне закончилась не намного позже, чем опустился занавес Первого конкурса имени Чайковского в 1958-м году. Этот пианист не стал гением масштаба Рихтера или Гилельса. Критика ругала его за узость репертуара, да и слушательский энтузиазм со временем заметно утих. Но тогда, в 1958-м году, обаятельный и талантливый пианист покорил Москву безоговорочно. Он действительно был первым.

«У этого молодого человека большая способность любить всех – музыку, дирижера, оркестр, слушателей. И в любви его нет ничего сентиментального – она глубока, спокойна, надежна», - так написал о концерте Вэна Клайберна американский журналист Гарольд Роджерс. Наверное, он очень чутко уловил одну из тайн очарования и властного успеха пианиста.