Если передать атмосферу начала Байройтского фестиваля 2019 одним словом, то это слово – жара. Удушающая, отнимающая возможность полноценно воспринимать происходящее. 39,4 градуса – это не температура тяжело больного, а рекорд, поставленный байройтским солнцем 25 июля буквально за пару часов до открытия фестиваля. Из Байройта репортаж Романа Берченко.
Жара порождает апатию и лень. Журналистам лень собираться на традиционную пресс-коференцию, их явно меньше, чем в прошлые годы. Лень писать репортажи, посты и твиты. Лень задавать вопросы дирекции фестиваля и творческой группе премьерного «Тангейзера» – а дирекции и этой самой группе лень на них отвечать. Лень показать журналистам хоть что-то, кроме логотипа фестиваля, на нескольких огромных мониторах, которые работали в основном на дополнительный нагрев воздуха в зале, где проходила пресс-конференция. Катарине Вагнер лень наказывать Валерия Гергиева, который, хоть и отработал все обязательства по контракту, но умудрился пару раз серьезно опоздать на репетиции. Было просто мимоходом объявлено, что в будущем году участие российского дирижера в фестивальной программе не планируется – хотя «Тангейзер» наверняка будет идти и дальше.
Главная байройтская новость, хотя и не первой свежести: в будущем году нас ждет новое «Кольцо». После скандальной постановки юбилейного 2013 года, продержавшейся всего несколько лет, новую версию тетралогии ждут с интересом и нетерпением. Среди команды, которая будет готовить премьеру, выделю амбициозного и великолепного финского маэстро Пиетари Инкинена, которого наши слушатели наверняка запомнили по нашим трансляциям Транссибирского фестиваля – там он произвел настоящий фурор. Хотя Инкинен уже дирижировал «Кольцом нибелунга» в австралийском Мельбурне и даже удостоился за эту работу наград, приглашение в Байройт – это мощный рывок дирижерской карьеры блистательного музыканта.
Другая новость вызвала противоречивые отклики, и по большей части негативные. Вопреки традициям, в постановке «Кольца» 2020 в разных частях тетралогии будут 2 разных Зигфрида и аж 3 разных Брунгильды. Безусловно, целостность замысла Вагнера тем самым серьезно разрушается. На вопрос о причинах такого решения Катарина Вагнер ответила, пожав плечами: «Эти исполнители были убедительнее на кастинге». Правда, за скобками остался вопрос, зачем же нужно было проводить разные кастинги на одну и ту же роль – к примеру, роль Зигфрида в одноименной опере и «Сумерках богов». Как говорится, хозяин – барин. Точнее, барыня.
В общем, пресное пресс-конференсное действо из-за жары протекало лениво и вяло, без обычного скандального задора и огонька, и пришло к логичному финалу: «Еще вопросы? Нет вопросов? Спасибо». Тут все присутствующие буквально за секунды вылетели на воздух, чуть более прохладный, чем в зале – общаться в кулуарах и есть белые баварские сосиски, запивая их зельтерской водой и разбавленным яблочным соком – напитком, который почему-то считается в Германии национальной гордостью.
***
Фестиваль этого года фактически начался на день раньше: 24 июля в Фестшпильхаус пригласили избранную публику, чтобы провести торжественный вечер, посвященный 100-летию Вольфганга Вагнера – многолетнего руководителя Байройтского фестиваля, крупного режиссера и музыкального деятеля, а помимо всего – отца нынешней директрисы форума Катарины Вагнер. Вечер построили как чередование известнейших музыкальных фрагментов из вагнеровских опер и приветственных слов, с которыми выступили сама Катарина, руководитель департамента науки и культуры в мэрии Байройта, а также легендарный экс-директор Венской государственной оперы Иоан Холендер и маэстро Кристиан Тилеманн, которого в Байройт когда-то позвал именно Вольфганг Вагнер. Сегодня Тилеманн – музыкальный руководитель фестиваля (этот пост учрежден не так давно), и в его обязанности входит музыкальная часть подобных торжественных проектов. Помимо дирижирования концертом, знаменитый маэстро позабавил публику своими воспоминаниями о юбиляре, среди которых было и такое: когда Тилеманн в молодости начинал проходить с оркестром и певцами тот или иной фрагмент, Вольфганг Вагнер часто присутствовал в зале, контролируя его работу. Нередко около дирижерского пульта беззвучно мигал специальный телефон (одна из незыблемых байройтских традиций), и женский голос сообщал Тилеманну: «Господин Вагнер говорит, что надо побыстрее… господин Вагнер говорит: здесь надо погромче». В стенах Фестпильхауса подобные слова звучали мистически» – вспоминал титулованный маэстро под хохот публики.
А что же музыкальная часть – спросите вы? В целом она была на высоте, хотя лишний раз можно было убедиться в мудрости основателя фестиваля и проектировщика здания. Знаменитый байройтский оркестр, невидимый, звучащий из оркестровой ямы просто магически, будучи высажен на сцену, растерял почти всю свою магию, стал немного разбалансированным и даже крикливым. Особенно заметен был перекос в сторону меди, который благодаря уникальной акустике зала нивелируется, когда оркестр находится в той точке театра, которая предназначена для него автором.
Конечно, моменты, о которых я говорю, не превалировали, и в основном Кристиану Тилеманну удавалось привести оркестр к балансу – но была заметна и общая нервозность, и то, каких усилий стоило достичь нужных пропорций звучания, в частности, в открывавшей вечер увертюре к «Майстерзингерам».
Кстати, помимо публики в зале и ВИПов в ложах (включая федерального канцлера Германии Ангелу Меркель, которая, как правило, не пропускает байройтские события), за происходящим наблюдал еще кое-кто. Это были костюмы из разных постановок Вольфганга Вагнера, подвешенные над сценой в качестве оформления вечера. Выглядело это эффектно и несколько зловеще – поскольку костюмы весьма заметно двигались в потоках воздуха, отбрасывая в разных ракурсах тени причудливых форм. Особенно усердствовали двое: огромный медведь и какой-то озорной малый в сверкавшем блестками голубом жилете. Происходящее им в основном не нравилось, и они все время норовили повернуться к публике и исполнителям спиной. Особенно заметна их реакция была, когда знаменитый американский тенор Стивен Гулд, которому через сутки предстояло петь премьеру «Тангейзера», решил поберечь силы и многие сложные места брал почти что криком, форсируя и искажая звук. Искушенная публика тут же отреагировала, поприветствовав звезду с заметным холодком. А многие зрители вокруг меня – в основном критики и журналисты – вообще не аплодировали.
Второй раз странная парочка, подвешенная над сценой, демонстративно повернулась к залу спиной во время выступления Иоана Холендера, который говорил так долго и так тихо, что это выступление наверняка войдет в историю ораторского искусства.
Однако все эти несуразности забылись и исчезли как дым, когда в финале вечера на сцене Фестшпильхауса появилась божественная Вальтраут Майер, чтобы спеть «Любовную смерть Изольды» из «Тристана». Уверен, это было одно из лучших выступлений в истории знаменитого здания. И дело не только в изумительном тембре и феноменальном мастерстве певицы или в невероятном даре ансамблевого музыканта, которым наделен Кристиан Тилеманн. Майер, проживающая буквально каждое мгновение вагнеровской оперы, без всяких ухищрений и актерских штампов перевоплощается в свою героиню настолько, что начинаешь верить: перед тобой молоденькая девочка из средневековой легенды, а не оперная дива весьма серьезного возраста.
Когда растаял последний аккорд, чопорная публика в дорогущих смокингах и вечерних платьях с бриллиантами так заорала и затопала ногами (местная традиция, означающая выражение предельного зрительского восторга) – что казалось, зал может не дожить до завтрашней премьеры: пойти трещинами или вовсе рухнуть.
***
Большой премьере – новой постановке «Тангейзера» – предшествовала утром того же дня премьера поменьше: очередное издание проекта «Вагнер для детей», в котором на этот раз были представлены «Майстерзингеры». Скажу откровенно: в отличие от прошлых лет, детский спектакль меня не впечатлил – при том, что музыкальному уровню этой работы могут позавидовать многие театры европейских столиц, да и певцы, участвующие в проекте, не раз выходили на «большую» байройтскую сцену. Дело в режисеерском решении, в самом подходе к материалу. В отличие от «Тристана и Изольды» или «Кольца нибелунгов», где для детей всякий раз изобретался особый «ключ», чтобы рассказать серьезную и взрослую историю, в «Майстерзингерах» таких усилий вроде бы не требуется – сюжет катится сам по себе, почти как в приключенческом жанре или комедии положений. Увы, постановщики вслед за сюжетом покатились по штампам, превратив многослойную, глубокую по смыслу историю в подобие водевиля. А неизбежные для детской версии сокращения затронули как раз те фрагменты, которые определяют неповторимость «Майстерзингеров» – в частности, знаменитый философский монолог Ганса Закса.
В итоге мастерства и профессионализма в детском проекте было хоть отбавляй, а вот души и настоящего искусства – существенно поменьше.
***
Ну когда же, наконец, вы перестанете ходить вокруг да около и расскажете нам о главной байройтской премьере года: новом «Тангейзере» под управлением Валерия Гергиева – спросит потерявший всякое терпение читатель и будет прав.
«Тангейзер», как выяснили дотошный историки, имеет самую короткую байройтскую историю среди всех вагнеровских опер – нынешняя постановка всего девятая в более чем полуторавековой истории фестиваля. А уж число удачных версий вообще можно посчитать на пальцах одной руки. Поэтому премьеры ждали с любопытством, смешанным с настороженностью и опаской – еще не забыт случай, когда несколько лет назад в день открытия фестиваля предыдущей постановкой «Тангейзера» из-за застрявшей декорации пришлось прервать спектакль, и встревоженная публика около часа бродила под стенами Фестшпильхауса.
Скажу сразу: на сей раз всё закончилось не просто благополучно – триумфально! За семь лет, проведенные на фестивале, я почти не помню такого градуса оваций и восторгов. Но дело не только и не столько в этом. Новый «Тангейзер» – один из тех редких спектаклей в новейшей байройтской истории, в котором музыка, режиссерское решение, игра актеров, сценография не входят друг с другом в острейшие противоречия (что стало почти нормой!), а наоборот – являются частью единого замысла, к тому же очень необычного, свежего и глубокого.
В чем же он заключается?
Оттолкнувшись от факта, что «Тангейзер» создавался Вагнером почти буквально на баррикадах, во время дрезденского восстания 1848 года, постановщики (режиссер Тобиас Кратцер, сценограф и художник по костюмам Райнер Зельмайер) представили в начале спектакля главного героя как анархиста, бездумно и бесцельно путешествующего по миру в образе рыжего клоуна вместе с друзьями – Венерой и ее свитой – на стареньком, но стильном авто-вагончике «Ситроен». Эпиграфом и ключом к замыслу избраны строки из вагнеровской работы «Революция» (1849, когда писалась опера): «Свобода желаний, свобода действий, свобода наслаждений!». И в процессе длительного, наполненного множеством поворотов спектакля этот клоун-анархист, не раз срываясь и уходя в сторону, приходит в итоге к осознанию истинных ценностей – ценой нравственных потрясений и огромных, трагических потерь.
При этом, как ни парадоксально, постановка наполнена юмором и изяществом – для «Тангейзера» это кажется просто нереальным! Спектакль смотрится легко, на одном дыхании, несмотря на то, что каждая нота партитуры, по священной традиции Байройта, сохранена в абсолютной неприкосновенности. Обычно тяжеловесный и многолюдный, «Тангейзер» байройтского образца 2019 года выглядит чуть ли не камерной оперой! Причина в том, что хоровые и ансамблевые эпизоды решены очень точно с точки зрения смысла и темпоритма – они не довлеют, а напротив – прямо направляют действие к личным коллизиям главных героев. Постановщики буквально на каждом шагу проявляют чудеса изобретательности и вкуса – например, в использовании снятых заранее кинофрагментов и параллельной действию видеотрансляции (приемов, которые вроде бы уже навязли на зубах). Столь же мастерски и иронично обыгран сам Фестшпильхаус и снобизм местной публики – именно фестивальный театр становится местом состязания певцов, куда в кульминации врывается Венера со свитой, вывешивая на знаменитом балконе здания анархистский вагнеровский лозунг. Выходя на второй антракт, изумленные зрители видят и приставленную к зданию высоченную лестницу, и этот самый лозунг, красующийся на фоне байройтского заката. Искусство и реальность, игра и жизнь врастают друг в друга, меняются местами.
Рассказывать все перипетии и повороты этой истории бессмысленно – фактически на основе вагнеровского текста создано новое произведение, которое по-новому раскрывает самую суть замысла драматурга-композитора. В частности, никогда раньше я не видел столь драматичного и рельефного решения образов Вольфрама фон Эшенбаха и Елизаветы. И даже хрестоматийный романс Эшенбаха про утреннюю звезду, который всегда казался мне приторным и лишенным драматургического потенциала, помещен здесь в такой резкий и непривычный сценический контекст, что он становится одним из ключевых поворотов действия.
С гордостью могу сказать: нынешняя байройтская премьера стала еще одним триумфом нашей исполнительской школы.
Елена Жидкова, меццо-сопрано, выпускница Санкт-Петербургской консерватории, уже покорившая сцены Берлина, Мадрида, Токио, Дрездена, Милана, а заодно и остального мира, включая Большой театр, просто феноменально дабютировала в вагнеровской Мекке сложнейшей, местами почти неисполнимой партией Венеры – проявив при этом вкус, юмор и свою ни на кого не похожую индивидуальность. При финальной раздаче оваций ей досталась едва ли не самая крупная добыча.
А что касается Валерия Гергиева, то, думаю, о его «Тангейзере» в Байройте еще будут написаны монографии, защищены диссертации. Его дебют здесь произошел в тот момент, когда он покорил уже все мыслимые и немыслимые вершины и олимпы. И в Фестшпильхаусе Гергиев показал себя не дебютантом, а настоящим мэтром, который преподал блестящий урок мастерства многим именитым маэстро, которые выходят и будут еще выходить на легендарный байройтский подиум. Трактовка Гергиева отмечена качествами, которые отличают великого дирижера от добротного мастера-профессионала. Среди них – умение находить в хрестоматийных, заигранных до дыр партитурах новое, открывать никем не замеченные ранее контрапункты, линии и смыслы. Именно так прозвучала знаменитая увертюра к опере – у многих в зале было впечатление, что она была сыграна в другой редакции и оркестровке, настолько свежо, необычно, а главное – глубоко и целостно слушалась эта музыка. Еще одно качество Валерия Гергиева, недоступное многим маститым профессионалам и проявившееся в «Тангейзере» невероятно ярко – его дар выстраивания драматургии больших пространств и времен. Как опытный проводник в горах, Гергиев ведет за собой оркестр, хор и оркестр к одному ему известной вершине, точно и взвешенно рассчитывая все подходы к ней и те ландшафты, которые открываются по пути. В итоге музыка на наших глазах как будто оживает заново, обретает дыхание, форму и черты живого организма. Подобный живительный дар присущ лишь единицам.
В сентябре Радио «Орфей» совместно с нашими многолетними партнерами и друзьями – медиахолдингом Deutsche Welle готовят поистине царский подарок нашим слушателям, всем любителям музыки. Вы сможете услышать запись спектакля открытия Байройтского фестиваля 2019 – премьеру новой постановки оперы «Тангейзер».
Роман Берченко из Байройта специально для радио «Орфей»
Фото предоставлено пресс-службой Байройтского фестиваля