Москва простилась с Геннадием Рождественским. Отпевание прошло 19 июня в небольшом храме в кругу самых близких дирижёру людей. Репортаж Алёны Оганесян.
Будничное утро. Шумящий ритм вагонов метро под землёй и звуки моторов машин в самом центре Москвы. Мимо пышного храма Христа Спасителя с цветами в руках проходят задумчивые люди. Сегодня им не туда, а в тихий Обыденский переулок. В скромном храме Илии пророка прощаются с Геннадием Рождественским. Даже куст жасмина старается тише пахнуть под церковным окном. Слышится сдержанное пение хора... Балерина Наталия Касаткина вспоминает свои лучшие годы в Большом театре.
Наталия КАСАТКИНА: «Эпоха, великий музыкант, а для меня — потеря человека, с которым проведены наши лучшие годы в Большом театре, человек, с которым мы сделали наш самый значимый балет — „Весну священную“. Тогда это был прорыв — прорыв в репертуаре и в нашей биографии — нас узнали. Геннадий Николаевич в это время уже был знаменитым.
Мы возили „Весну священную“ в Нью-Йорк. А потом я встретила балерину Баланчину, и она сказала: „Я была на всех спектаклях „Весны священной“ в Нью-Йорке. Я видела, что вы умирали каждый раз, и каждый раз заново начинали играть эту роль“. Это энергетика Рождественского. Я выходила на поклоны с в кровь разбитыми коленями. Мы были первыми, кто представил Стравинского в России. Он был эмигрантом, его музыка была запрещена. Композитор и наш друг Николай Каретников рассказывал, что они прятали партитуры под подушку, потому что иначе их могли отчислить из консерватории».
С Геннадием Николаевичем прощаются известные музыканты, деятели культуры и простые студенты. Бывший ученик Рождественского, а ныне ректор Московской консерватории Александр Соколов вспоминает студенческие годы.
Александр СОКОЛОВ: «Когда я учился в консерватории, заканчивал я историко-теоретический факультет, но факультативно я занимался дирижированием, и я был единственным учеником его класса. Он тогда очень много гастролировал, работал в Большом симфоническом оркестре, но он хотел не прерывать связь с консерваторией, и мне выпала честь быть его учеником.
Его уроки — это не только, и даже не столько уроки мануальной техники, а, прежде всего, уроки высочайшего уровня интеллекта, потому что он всегда преподносил мне какие-то сюрпризы, задавая вопросы, на которые я не всегда был готов ответить. Но за этим следовало стремительное продвижение в том направлении, которое он подсказывал. И так он работал со всеми своими учениками. Поэтому у него целая когорта замечательных воспитанников. И они сегодня представляют его дирижёрскую школу».
У входа в храм стоят венки. Корзина с алыми розами, на чёрной ленточке подпись: «Дорогому Геннадию Николаевичу Рождественскому от Солженицыных». Пение хора стихает, и из церкви выносят гроб. Звон колоколов и последние аплодисменты дирижёру.
Текст и фото: Алёна Оганесян
Урну с прахом Геннадия Рождественского после кремации захоронили на Введенском кладбище.