Если в афише концерта есть «Евгений Онегин», значит рядом будет привычное «опера Чайковского». Однако музыкально осмыслить творение Пушкина пытался не только Пётр Ильич. К примеру, в 1937 году, к 100-летию гибели поэта, в Камерном театре готовили спектакль режиссёра Александра Таирова. Музыку к постановке написал Сергей Прокофьев. Премьеру отменили, а партитуру композитора чуть не потеряли. С тех пор вживую сочинение слышали лишь счастливчики. Стать одним из них можно 13 апреля. Спектакль «Евгений Онегин» покажут на сцене концертного зала «Зарядье». Режиссёр Антонина Кузнецова использует в постановке то самое малоизвестное сочинение Прокофьева. В сопровождении оркестра Московского театра «Новая опера» артист Дмитрий Дюжев прочитает главы из романа Пушкина. В преддверии концерта корреспондент «Орфея» Никита Курочко встретился с дирижёром театра «Новая опера» Юрием Медяником.
Н. Курочко: Можно определить жанр произведения?
Ю. Медяник: Музыка к музыкально-драматической театральной постановке. Это не симфония, не опера, не ораториальное произведение. Это музыка к постановке. Очень удобная формулировка, потому что она подразумевает дополнительные трактовки. Можно вводить дополнительные инструменты, что Сергей Сергеевич и делает. Здесь можно вольно трактовать номерную структуру. Всё исходит из того, как режиссёр представляет себе творческую «ткань». Либо это слово вместе с музыкой, либо это слово Александра Сергеевича, перемежающееся с музыкой, либо это музыка главенствует, а в неё вплетается слово. Приоритет отдаётся представлениям режиссёра. От этого трактуется музыкальный слог.
Н. Курочко: Почему сочинение оказалось в забвении?
Ю. Медяник: Сложное время – 1937 год. Подтверждать его политическими фактами не нужно. Опасное время. Театрально-музыкальную стезю нашей культуры это коснулось непосредственно. История с сочинением очень похожа на детектив. Есть несколько гипотез, как сохранилась эта партитура. Одна из основных, что когда руководство театра получило указание снять спектакль, концертмейстеры сохранили клавиры. Потом они были переданы в Европу, в архивы. Но это противоречит истории, которая приписывается одному из профессоров Принстонского университета, который якобы нашёл эту партитуру в Москве. Принципиально-решающую роль в современной реинкарнации произведения сыграл старший Юровский. Тем не менее, в 70-х годах существовала радио-версия постановки. И в 80-х годах тоже была постановка. Можно говорить, что партитура ждала своего времени. Сейчас интерес к этому музыкальному и литературно-музыкальному произведению переживает бурный всплеск.
Н. Курочко: Сложно было отойти от шаблона, что Онегин – это обязательно Чайковский?
Ю. Медяник: Работа Сергея Сергеевича над партитурой, я думаю, была намного сложнее. Преодолеть ту степень популярности оперы Чайковского было очень сложно. Но Сергей Сергеевич ставил перед собой немного другие задачи. Он хотел показать ту часть произведения Пушкина, которая не вошла в лирические сцены Петра Ильича Чайковского. Он хотел показать те сцены, которых не было у Чайковского, тем самым дописать музыкальным языком картину пушкинского Евгения Онегина, добавив от себя недостающие сцены.
В процессе работы с партитурой всегда возникают музыкальные образы Чайковского. Так даже интереснее сопоставлять. Несколько десятков лет разделяют написание музыки Чайковского и Прокофьева, и ещё несколько десятков разделяют музыку Прокофьева от наших дней. Очень интересно, насколько эти временные отрезки дополняют представление об Онегине.
Н. Курочко: Что нового открыли для себя, когда работали с партитурой?
Ю. Медяник: Мне открывалась живописуемость музыкального языка Прокофьева. Понятно, что музыка Прокофьева очень узнаваема, чрезвычайно читаема в смысле оркестровки. Его стиль оркестровки можно узнать по нескольким тактам. В данном случае, она является для меня откровением в смысле живописуемости слова. Она раскрывает характер.
Посмотрев хорошо снятый фильм, вы сможете сразу же напеть его музыку? Скорее нет. Потом сможете понять, что какое-то слово и переживание героя невозможны без той музыки. Вспомните, что музыка была, но что она делала, что происходило в этот момент, вы вряд ли сможете сказать. Если только это не заглавная песня или лейтмотив. В данном случае Прокофьев предвосхитил написание сопроводительной музыки. Лейттема Татьяны и лейттема Онегина у Прокофьева создают именно атмосферу. Гениальную атмосферу. Да, при втором прослушивании вы сможете напевать музыку, но при первом вы поймёте, что ничто не отвлекает от слова Пушкина. C другой стороны, музыка полностью полноценная, полнокровная, самодостаточная. Это виртуозный стиль написания сопровождения и одновременно понимания того, что без музыки абсолютно невозможно это сделать. Виртуозно.