Необычную звуковую инсталляцию представил албанский художник Анри Сала в Музее современного искусства «Гараж». 38 барабанов подвешены к потолку в атриуме музея. Внутри инструментов спрятаны динамики, которые приводят в движения барабанные палочки. Но центр инсталляции не барабаны, а музыка Моцарта, которая звучит фоном. В основе проекта «The Last Resort» («Последнее обращение за помощью») — Концерт для кларнета с оркестром ля мажор Моцарта.
Сала совершил интересный эксперимент: темп оригинальной музыки художник изменил в соответствии с движениями ветра. Ветер в инсталляции не хаотичен: он основан на записях Джеймса Белла, эмигранта, который в 1838 году плыл из Англии в Австралию. Ежедневно путешественник описывал погоду: бриз, штиль, резкие порывы ветра или шторм. Эти явления Анри Сала перенёс в концерт Моцарта. Корреспондент Никита Курочко встретился с художником и узнал, зачем он это сделал.
— Почему вы обращаетесь к музыке Моцарта?
— Я в первую очередь сфокусировался на музыке, которая была написана в тот период, когда первый английский флот прибыл в Австралию. Моцарт написал концерт с разницей в 2-3 года от начала колонизации Австралии англичанами. Кроме того, этот период был Золотым веком, расцветом европейского Просвещения.
Также это одно из самых знаменитых произведений того времени, одна из двух последних работ Моцарта перед тем, как он умер. Меня интересовало, смогу ли я добиться того, что в эту музыку будет встроено ощущение путешествия. Что случится с этим шедевром музыки, если он сам будет путешествовать, словно послание в бутылке, дрейфовать по воле волн до Австралии? Он будет подвергнут магической власти ветров и течений.
Ещё одна мысль, которая была фоном всей работы и ощущения путешествия вот в чём: Золотой век Просвещения в Европе известен тем, что он освободил человеческий дух, дух Запада. Просвещение стремилось пробудить в людях эмпатию к миру, любознательность. Менялись идеи и представления об обществе, возникало уважение к индивидуальности, прогрессу, укреплялась вера в науку. Мне было интересно, как эти идеи трансформируются, когда они прибудут в колонии. Потому что на этом пути идеи извращались, прибывали в колонии и отчасти становились виновниками уничтожения культуры местного населения. Идеи меняли жизнь других людей к худшему.
— С чем это связано? Почему так поступали колонисты?
— Общество стало намного образованнее, но это не значит, что оно стало более открытым и терпимым. Мы живём в мире контрастов, где очень много преувеличенных противоречий. Может быть, с одной стороны какие-то элементы эмпатии стали заметнее, но с другой стороны столь же заметно стало и отсутствие эмпатии, пренебрежение ею. Природа нашего общества не так сильно изменилась. В ней стало больше динамики и противоречий.
— Для многих музыка Моцарта светлая и радостная. Однако можно ли сказать, что музыка композитора содержит в себе разрушительные черты?
— Я бы не стал проводить таких прямых связей. Мне не очень нравится поиск прямых параллелей и метафор. Но я абсолютно убеждён, что любое произведение искусства — это свидетель эпохи. Тем более любой шедевр. Под шедевром я понимаю самое красноречивое произведение искусства своей поры, будь то изобразительное искусство, музыка или литература. Шедевры находятся в авангарде своей эпохи, но в то же время они несут в себе заряд всех добродетелей и всех пороков своего времени. Меня интересует именно это взаимоотношение между историческим периодом и творчеством, которое происходило в то время.
Чтобы не быть голословным, я дам пример музыкального произведения, с которым я работал в творческой карьере. Например, Фортепианный концерт Равеля для левой руки. Он бы не существовал, если не было бы Первой Мировой войны, потому что весь этот репертуар написан только для левой руки. Это напрямую связанно с увечьями, которые люди приносили с войны. Содержит ли это произведение в себе пороки той эпохи? Наверное нет. Но оно проникнуто идеей человеческого увечья и предлагает свой ответ на эти факты, позволяя телу музыканта физически участвовать в создании музыки, позволяя однорукому пианисту солировать на фоне оркестра.
— Барабаны в вашей инсталляции играют роль ветра. Как вы пришли к этой идее?
— Здесь два аспекта. Во-первых, выбирая барабаны для того, чтобы они звучали вместе с концертом, я думал, какое это будет произведение само по себе, какая музыка из этого выйдет. Ведь речь идёт о кларнете. Духовой инструмент очевидно ассоциируется с ветром, который задаёт темп воспроизведения музыки. В это же время Моцарт писал Реквием, но в нём духовые так не подчёркнуты, поэтому я выбрал именно Концерт для кларнета с оркестром ля мажор. Барабан — инструмент ударный, с ветром никак не связан, но он отмечает темп музыки, размечает наше восприятие времени. Таким образом с помощью барабанов я передаю силу ветра, чтобы у слушающего зрителя создалось ощущение ветра.
Другой аспект связан с тем, что я уже работал с барабанами в своих произведениях. Благодаря мембране, барабаны являются по сути динамиками. В этой работе динамики помещены прямо внутрь барабанов. Кроме того мне интересен визуальный аспект, их своеобразная хореография: отскакивающие палочки создают свой ритм и формируют визуальную, физическую реакцию на звук.
— С какими мыслями вы бы хотели, чтобы зрители уходили после знакомства с инсталляцией?
— Я никогда не жду что-то определённое от зрителя. Не хочу закрывать от них какие-либо способы осмысления произведений. Я против повествовательного искусства, повествовательного нарратива. Поэтому я ушёл от этой методики. Не хочу, чтобы люди подумали что-то определённое, уходя из инсталляции. Я за то, чтобы у них просто была какая-то реакция. Не обязательно мгновенная, может быть о чём-то подумают на следующий день. Главное, чтобы какая-то реакция была. Всегда стараюсь открыть для зрителя возможности интерпретации моих работ. У меня нет никаких специальных планов для того, чтобы зрители подумали что-то конкретное.
— Анри, большое спасибо, что уделили время для беседы!
— Спасибо вам.
Проект Анри Салы «The Last Resort» будет идти в музее современного искусства «Гараж» до 27 января.