Паганини Никколо

Даже тем, кто считал, что его слава лучшего скрипача в мире раздута, приходилось смириться, когда им доводилось услышать его игру. 

Первое выступление Никколо Паганини состоялось в 11 лет. Концерт вундеркинда, исполнявшего свои вариации известных произведений, потряс публику. У мальчика появились и фанаты, и знатные покровители.

Искусство Никколо Паганини приводило современников в изумление, им восхищались Лист, Шопен, Берлиоз, Теофиль Готье; экзальтированные дамы мгновенно влюблялись в него и падали в его объятия; а фанатичные церковники считали Паганини исчадием ада и не хотели его оставить в покое даже после смерти.

На концертах Паганини устраивал настоящее шоу. Каждый номер и выход он продумывал до мельчайших деталей. Паганини научился имитировать гитару, флейту, трубы и валторны и мог заменить собой оркестр. Влюбленная публика прозвала его «Южным колдуном».

Маэстро мог исполнять произведения, даже если на скрипке не хватало одной или нескольких струн -  например, когда на его концерте лопалась струна, он продолжал играть, не прерываясь. А ко дню рождения императора Паганини написал для одной струны (соль) сонату «Наполеон».

Музыкант обещал раскрыть секрет своего мастерства, когда закончит карьеру, и этим только подогревал интерес публики. И действительно, незадолго до смерти Паганини раскрыл секрет: он заключается в полном духовном слиянии с инструментом; надо смотреть и ощущать мир через инструмент, хранить воспоминания в грифе, самому становиться струнами и смычком.

Газеты часто печатали сообщения о смерти Паганини. Началось всё со случайной ошибки, но журналисты вошли во вкус – ведь газеты с опровержением расходились двойным и тройным тиражами, а популярность скрипача из-за этого только росла. Когда Паганини скончался в Ницце, газеты привычно напечатали его некролог с припиской: «Надеемся, что скоро, как обычно, опубликуем опровержение».

Свою любимую скрипку работы Гварнери виртуоз завещал родному городу, Генуе (маэстро не хотел, чтобы на ней кто-то играл после его смерти). Позже инструмент получил имя «Вдова Паганини». Также в коллекции скрипок Никколо были работы Страдивари и Амати. 

Имя Паганини было окружено таинственностью, чему, собственно, он сам содействовал. Паганини рассказывал о каких-то необычайных секретах своей игры, которые он обнародует по окончании своей карьеры. При жизни Паганини было напечатано очень мало его сочинений, и современники объясняли это боязнью автора раскрыть тайны его виртуозности. Таинственность и необычность личности Паганини вызывала пересуды о его суеверности и атеизме, и епископ Ниццы, где скончался Паганини, отказал в заупокойной мессе. Только вмешательство папы уничтожило это решение, а прах великого скрипача окончательно обрел покой лишь к концу XIX столетия. 

Роберт Шуман, впервые услышав Паганини, написал: «Я думал, что он начнет с неслыханной силой звука. И вот он начал — но до чего звук его был нежным и тихим. Когда же он легко и еле заметно начал закидывать в толпу свои магнетические цепи, люди стали невольно покачиваться. И вот волшебные кольца заплетались все больше и больше; люди все теснее жались друг к другу, пока они постепенно не слились в едином порыве, как бы загипнотизированные художником. Другие волшебники пользуются в своем искусстве другими формулами».

Искусство Никколо Паганини (в первую очередь как скрипача) приводило современников в изумление, им восхищались Лист, Шопен, Берлиоз, Теофиль Готье; экзальтированные дамы в мгновение ока влюблялись в маэстро и падали в его объятия; а фанатичные церковники считали Паганини исчадием ада и не хотели его оставить в покое даже после смерти. Они обвинили его в ереси и на этом основании епископ Ниццы, где завершил свой земной путь музыкант, запретил церковное захоронение его останков. Сын Паганини Аккиле потратил почти всю свою жизнь, чтобы достойно захоронить прах отца. На могильном камне видна надпись: «Здесь покоятся останки Никколо Паганини, который извлекал из скрипки божественные звуки, потряс непревзойденным гением всю Европу и украсил Италию новой блистательной короной».

Чтобы «потрясти Европу непревзойденным гением», музыканту пришлось очень много трудиться, причем с детских лет. И тому, чего он достиг в своей жизни, он был обязан своему выдающемуся таланту и невероятной работоспособности, а вовсе не дьяволу, как считали церковники и некоторые обыватели.

К девяти годам маленький Никколо уже хорошо владел мандолиной и гитарой, начал заниматься на скрипке. Именно скрипку мальчик полюбил всем сердцем, которая в руках Паганини вскоре стала, как написал польский критик Мохнацкий, «орудием психики, инструментом души». В неполные 13 лет мальчик дал свой первый самостоятельный концерт в генуэзском театре Сан-Агостино, вызвав восхищение сограждан совершенной точностью и безупречностью интонации, что до сих пор нечасто встречается в столь юном возрасте. Последующие несколько лет Паганини совершенствовал свое мастерство у разных учителей, а затем начался период странствий: Милан, Болонья, Флоренция, Пиза, Ливорно – и везде скрипача сопровождал ошеломляющий успех. Многочисленные гастроли хотя и утомляли маэстро, но составляли смысл его жизни, знакомства с современными ему композиторами вызывали к жизни новые сочинения – всякого рода фантазии и вариации на темы опер (например, Россини). А еще Никколо был нежным и заботливым отцом для своего единственного сына, которого воспитывал один, без жены…

Непревзойденный успех Паганини лежал не только в глубоком музыкальном даровании, но и в необычайной технике, в безукоризненной чистоте, с которой он исполнял труднейшие пассажи. Разнообразие красок, широкое применение натуральных и искусственных флажолетов, быстрое чередование пиццикато с арко, удивительно искусное и разнообразное применение стаккато, широкое применение двойных и тройных струн, замечательное разнообразие применения смычка, игра на одной струне (четвёртой) целых пьес — всё это приводило в удивление публику, знакомившуюся с доселе неслыханными скрипичными эффектами. Паганини был настоящим виртуозом, обладавшим в высшей степени яркой индивидуальностью, основывая свою игру на оригинальных технических приёмах, которые он исполнял с непогрешимой чистотой и уверенностью.