Шрайер Петер

Его удивительный лирический тенор стал одним из символов музыкального искусства Германии, которое он с триумфальным успехом представляет на лучших сценах мира.

Вспоминая самое начало своего пути, Шрайер пишет: «В старой сказке добрая фея, прибывшая к колыбели младенца, пророчит ему, как правило, счастливое будущее. Что же касается меня, то никто на свете не мог предвидеть, что когда-то я буду петь в Зальцбурге и других крупнейших музыкальных центрах мира. Однако один человек, своевременно вбивший себе в голову мысль, что сделает из меня музыканта, все же существовал. Это был мой отец».

Петер Шрайер вырос в деревне недалеко от Дрездена. Летом, как и остальные сельские ребята, он работал в поле, возил обед пахарям и косцам.

Его отец, одаренный музыкант и педагог, мечтал отдать своего сына в знаменитый немецкий хор мальчиков – «Кройцхор». Мальчик легко поступил в подготовительный класс и с волнением ждал вступительного экзамена. День, назначенный для этого испытания, на всю жизнь остался в памяти певца – но не потому, что он перевернул его жизнь и решил судьбу. В этот день, 13-го февраля 45-го года, началась бомбардировка Дрездена. На глазах у мальчика город превратился в руины, а соборная школа и сам собор выгорели дотла. Однако уже через несколько месяцев «Кройцхор» поднялся из пепла и снова начал свою деятельность – только принимали туда уже не тех, кто сдал вступительный экзамен, а тех учеников подготовительного класса, которых еще можно было разыскать. С этих пор хористы вступали в суровую, строго регламентированную жизнь интерната и становились братьями одной семьи – такие отношения сохранились у них на всю жизнь. И точно также на всю жизнь оставалась любовь к тем сочинениям, которые выучивали в хоре, - а это, в основном, были сочинения Баха. Его кантаты, оратории и страсти – произведения далеко не простые технически и бездонные по смыслу – оказались в числе первых музыкальных впечатлений Петера Шрайера. И как будто еще тогда они обрекли этого певца на постоянный поиск – поиск интонации живой, естественной, но вместе с тем страстной. Впоследствии он будет обращаться к самым разным сочинениям – и к операм, и к камерному репертуару, - но та, с детства знакомая музыка, остается очень близкой ему до сих пор.

Так, в хоре мальчиков, начиналась та удивительная артистическая жизнь, то движение от одного успеха к другому, которое, глядя со стороны, мы называем словом «карьера». Петер Шрайер однажды заметил, что это слово «излучает зловеще мерцающий свет». Он пишет, что его натуре, в сущности, противоречит постоянное стремление к самосовершенствованию: «я не считаю себя человеком неугомонным… охотно бездельничаю и тружусь лишь тогда, когда вынужден это делать». Такое необычайное заявление продолжается так, как может продолжить его только выдающийся артист: «Но получается так, что работаю я все же очень много. На меня постоянно давят обязанности: то необходимо выучить новую камерную программу, то разучить оперную партию, то разобраться в партитуре к ближайшему симфоническому концерту – и эти обязанности волей-неволей заставляют быть прилежным».

«Воля» или «неволя» заставили певца в расцвете творчества взяться за дирижерскую палочку, остается загадкой. Но одна из причин представляется понятной: Петера Шрайера всегда привлекала возможность полновластного господства над исполнением – ведь певец – это только один из участников замысла, а «хозяин» интерпретации – дирижер.