Глюк Кристоф Виллибальд

С именем Глюка связана реформа итальянской оперы-сериа и французской лирической трагедии. Так, в середине XVIII века Дени Дидро пишет: «Пусть появится гений, который утвердит подлинную трагедию, подлинную комедию на музыкальной сцене!». Далее энциклопедист указал сюжет, достойный «настоящей», «подлинной» оперы – это была трагедия Еврипида «Ифигения в Авлиде». Прошла пара десятков лет, и парижская публика, давно искушенная шедеврами, устраивает овацию «Ифигении в Авлиде» Глюка.

Глюк «вырвал» оперу из-под власти придворной эстетики. Он придал ей величие идей, психологическую правдивость, глубину и силу страстей. Идеи Глюка-реформатора определили дальнейшее развитие оперного театра. У композитора нашлось немало последователей в разных странах, и каждый по-своему применял в творчестве принципы Глюка. «Эсхилом музыки» назвал Кристофа Виллибальда его страстный поклонник Гектор Берлиоз.

Глюк был композитором преимущественно оперным, но точное количество принадлежащих ему опер не установлено: с одной стороны, какие-то сочинения не сохранились, с другой – Глюк неоднократно переделывал свои опусы. Историки насчитывают около 40 опер.

Для нашей радиостанции этот автор оперы «Орфей» знаковый: знаменитая «Мелодия» из этого шедевра Кристофа Виллибальда звучит в заставках нашего радио.

Татьяна Клименко

Коротко о композиторе:

Родился в семье лесничего. Отец считал профессию музыканта недостойным занятием и препятствовал музыкальным увлечениям старшего сына. Поэтому еще подростком Кристоф Виллибальд уходит из дома.

В 1731 году поступает в Пражский университет, учится у знаменитого чешского композитора Богуслава Черногорского, поет в хоре церкви Святого Якова.

После переезда в Милан занимается композицией под руководством Джованни Саммартини. И здесь с успехом ставится первая опера Глюка «Артаксеркс».

Важнейшим событием в его жизни и музыкального театра стала премьера оперы «Орфей». Она принесла Глюку славу оперного реформатора.

Свои художественные принципы композитор сформулировал в предисловии к опере «Альцеста».

В Париже полемика между сторонниками Глюка и Никколо Пиччинни вошла в историю как «война глюкистов и пиччиннистов». Сами же композиторы, относившиеся друг к другу с большой симпатией, остались вдалеке от этих баталий.

Во время похорон Глюка в Вене исполнялось его последнее произведение «De profundls» («Из бездны взываю...») для хора и оркестра. Этим своеобразным реквиемом дирижировал его ученик   Антонио Сальери.

Для радиостанции "Орфей" Кристоф Виллибальд – знаковый композитор: знаменитая «Мелодия» из его оперы «Орфей» звучит в заставках нашего радио.

Часто случается так, что талантливый композитор остается чуждым своим современникам. Историки говорят о таких людях, что они появились на свет «не вовремя», ведь лишь далекие потомки смогли оценить их искусство. Этого никак нельзя сказать о Глюке: его появление было не просто своевременным, но и желанным, и даже в некотором смысле предсказанным. 

Вспыхнув в конце XVIII века, искусство Глюка как будто потускнело в эпоху романтизма: композитора хвалили, за ним признавали славу оперного реформатора, но музыку его любили немногие. В России XIX века он был почти неизвестен. Однако в наше время музыканты снова заглянули в его партитуры – и перед ними словно открылись бездны. Заинтересовались и режиссеры: они нашли в произведениях этого композитора благодатный простор для своей фантазии.

Поиски своего стиля привели Глюка к серьезным переменам театральных традиций, к тому повороту, который в истории музыки называется «реформа Глюка». Вместе со своими друзьями – либреттистами и балетмейстерами – композитор сделал оперу динамичной и мощной, устремленной к ослепительным кульминациям. Он писал долгие речитативы, напоминающие декламацию в драматическом театре, - и за это противники обвиняли его в скудости мелодического дара. Сторонники же говорили о рождении интонации, идущей «от сердца к сердцу». Он постарался сделать незаметными границы между отдельными номерами, а хор и танцовщиков превратил в действующих лиц. Этим он нарушил давнюю французскую традицию, согласно которой хор стоял глубоко на заднем плане сцены, и, по словам современников, был недвижим, «как органные трубы».

Тем не менее консервативный Париж был в восторге от его творений. С композитором заключили необычный контракт. Директор Королевской академии допускал, что Глюк напишет превосходную оперу. Но если она будет только одна – что же станет с репертуаром театра? Давать менее удачные произведения будет невыгодно. А ставить все время одну и ту же оперу Глюка невозможно. Поэтому композитору заказали сразу шесть произведений – и Глюк не только согласился, но и довольно быстро выполнил это условие.

Некоторые современники ругали его сочинения за слишком открытое выражение эмоций. Вот что писал Лагарп, либреттист и прекрасный литератор: «Крики горести - одно из средств господина Глюка. Сие передразнивание очень отличается от искусства, основанного на подражании. Я вовсе не хочу слышать криков страдающего человека. От искусства музыканта я жду печальных, но не неприятных акцентов». Подобные заявления критиков переполняли печать. Глюк отвечал незамедлительно, так что страницы парижских журналов превращались в место «военно-музыкальных действий». Один из певцов того времени в мемуарах живо передает замечательную сцену чтения открытых писем композитора: «со всех сторон сбегались в кафе и читали их вслух; теснились толпой, только бы лучше услышать; аплодировали с увлечением и криками «браво», как рукоплескали Глюку и его музыке».

И действительно, некоторые оперы пользовались столь шумным успехом, что противникам Глюка оставалось только развести руками. «Не знаю, это ли мелодия, но, быть может она гораздо лучше мелодии», - писали современники после премьеры «Ифигении в Тавриде».