Полумрак нотохранилища, стройные шеренги стеллажей, стоящие на полках папки ждут, когда их коснётся рука музыканта и нотные строчки оживут, наполняя музыкой всё вокруг…
Как известно, звучание произведения определяет не только его создатель - композитор. Большую роль играет интерпретация произведения исполнителем. Невозможно предугадать каким будет звучание произведения через пятьдесят или сто лет после его создания, а музыкальный текст, зафиксированный на бумаге, при этом остаётся неизменным! Начиная со второй половины прошлого века, можно говорить о том, что на смену эпохе автора приходит эпоха интерпретатора, т.е. соавторства. Весь интерес сейчас состоит в том, как произведение прокомментировано, как оно подано. Этот период отмечен знаком переосмысления прошлого. Заново прочитываются партитуры опер и балетов, как произведений XX века, так и более старых. Например, происходит новое рождение театра С. Прокофьева, если посмотреть на панораму постановок последнего десятилетия, то произведения Прокофьева занимают одно из лидирующих мест во всех ведущих театрах страны. В фонде библиотеки РГМЦ можно найти наиболее популярные оперы Прокофьева, которые чаще всего переосмысливают и ставят современные постановщики: «Игрок», «Любовь к трем апельсинам», «Обручение в монастыре», «Война и мир», «Повесть о настоящем человеке», «Иван Грозный», а также кантата «Александр Невский», сюиты и фрагменты из балетов «Ромео и Джульетта», «Золушка», «Сказ о каменном цветке».
Вот как высказывался об интерпретации М. Бахтин: «При интерпретации одной партитуры разными постановщиками вспыхивают диалоги художников разных эпох, и рождается целая полифоническая ассоциативная система, причем то, что для автора партитуры было лишь прозрением, интерпретаторы материализуют, словно проводя нас, слушателей, по ступеням истории…».
О том, как активно велись постановки разными дирижерами, с разным прочтением текста, можно судить и по партитурам с многочисленными пометками на страницах. Исполнение произведения изменяется в зависимости от времени и обстоятельств. Сочинение, проходя сквозь время, меняется – оно обрастает новыми смыслами, в дополнение к своим прежним смыслам, вбирая в себя отражение каждой новой эпохи.
«…всякая интерпретация, - пишет П. Рикер (фр. философ), - имеет целью преодолеть расстояние, дистанцию между минувшей культурной эпохой, которой принадлежит текст, и самим интерпретатором». Как писал Р. Барт: «Текст бесконечно открыт в бесконечность».
Но вернемся непосредственно к музыкальному материалу фонда библиотеки РГМЦ.
В фонде библиотеки ярко представлен очень интересный и многоликий музыкальный период конца XIX - начала XX века. Этот музыкальный период и по сей день вызывает огромный интерес у исполнителей, музыковедов, искусствоведов, и обычных слушателей. Именно в это время возникают множество течений и направлений в музыкальном искусстве, происходит кардинальное переосмысление ценностей и стандартов. И это не случайно – музыка стремится отобразить все более ускоряющийся ритм жизни того времени, возрастающую ее напряженность, порожденные индустриальной революцией. Вот как охарактеризовал всеобщее состояние в искусстве того периода, художник, критик, театральный декоратор А. Бенуа: «По миру гуляет такой вихрь суеты, стоит такой сумбурный шум, что разобраться даже в громких велениях души довольно трудно. Путаница, вьюга».
Очень часто у одного и того композитора проявляются черты разных направлений и стилей. В этом находит отражение типичная ситуация того времени, когда происходят коренные изменения в мышлении композиторов, их постоянные поиски выхода эмоционального напряжения. В связи с этим происходят изменения в самих способах воплощения музыкальной мысли – эксперименты в области новых звукосочетаний, гармонии, новых форм построения музыкальных произведений, новых выразительных средств.
Среди разнообразия направлений того времени можно выделить несколько:
Первое – когда нервозность и надорванность передаются в музыке увеличением диссонанса, разнообразностью мелодических рисунков, быстрой сменой музыкальных образов резко контрастного характера. К этому пути относится экспрессионистическое направление, ярким представителем которого является творчество А. Шенберга. В фонде библиотеки хранятся образцы его творчества – струнный секстет «Просветленная ночь», поэма «Пеллеас и Мелезанда», произведения, с которых он начинает приобретать известность. В «Пяти пьесах для оркестра» ор.16 (1909) Шенберг впервые применяет своё новое изобретение – метод темброво-раскрашенной мелодии (Klangfarbenmelodie), а в произведении «Лунный Пьеро» использует изобретённый им метод Sprechstimme – вокальная речитация, нечто среднее между чтением и пением. Именно его творчество ярко выразило противоречивость той эпохи. Это проявляется, например, в окончательном крушении понятия о тональности, изменения до неузнаваемости всех условий голосоведения и звукосочетаний. Шенберг является основателем метода додекафонии. Это когда мелодические голоса и созвучия производятся непосредственно из единственного первоисточника – избранной последовательности всех 12 звуков хроматической гаммы, трактуемых как единство. Эта последовательность звуков называется серией. Этот метод оказался очень влиятельным для европейской и американской классической музыки XX века.
Второе направление музыкального искусства этого переломного периода – неоклассицизм, когда повышенная напряженность требует не новых напряжений, а успокоения. Чем больше сложности, остроты, тем сильнее композиторы начинают тяготеть к упрощению стиля, к возвращению назад, к старым классикам. В библиотеки РГМЦ можно встретить произведения таких композиторов этого направления как М. Регер, Ц. Франк, Н. Метнер, С. Прокофьев.
А вот перед нами ноты композиторов третьего направления, которое также нашло широкое развитие в XX веке – импрессионистов К. Дебюсси, М. Равеля. Музыкальные идеи кажутся как бы схваченными на лету, в момент их первого зарождения в душе композитора. Так же, как и у живописцев – импрессионистов: запечатлеть изменчивость и мимолетность окружающего мира, остановить мгновение – отсюда быстрые мазки, игра светотени, мягкие переходы от одного цвета к другому. Эти приемы использовались и в музыкальном импрессионизме – игра светотени – это игра оркестровых красок, сложные акустические соотношения в звучании аккордов. Так, например, в прелюдии «Послеполуденный отдых фавна» К. Дебюсси (по эклоге С. Малларме; 1894) проявились характерные для его музыки зыбкость настроений, утончённость, изысканность, прихотливость мелодики, колористичность гармонии. Дебюсси также создал новый пианистический стиль. Его 24 прелюдии для фортепиано (1-я тетрадь – 1910, 2-я – 1913), снабженные поэтическими названиями («Девушка с волосами цвета льна», «Дельфийские танцовщицы», «Звуки и ароматы реют в вечернем воздухе», и др.), создают образы мягких, порой нереальных пейзажей, имитируют пластику танцевальных движений, навевают поэтические видения, жанровые картины.
Анна Маркова
(музыковед)