«В начале движения, преобразившего лик русской музыки второй половины нашего столетия, стояло несколько талантливых молодых композиторов. Но на острие стрелы в середине 50-х годов был Андрей Волконский», ‑ писал исследователь его творчества Юрий Холопов. 14 февраля исполняется 85 лет со дня рождения композитора.
Человек-легенда, композитор, клавесинист, просветитель, князь Андрей Михайлович Волконский родился в Женеве. Его семья принадлежит к древнейшему роду русских князей, ведущих своё происхождение ещё от легендарных Рюриковичей.
Андрей уже в 5 лет начал импровизировать, а сочиненные им в детстве пьесы слышал Сергей Рахманинов. Волконский учился сначала в Женевской и Парижской консерваториях, а после войны приехал в СССР, где занимался у Юрия Шапорина в Московской консерватории. Но по причине неудовлетворительных оценок по курсу марксизма-ленинизма был отчислен.
Развитие Андрея Волконского шло совершенно независимо от партийных установок. Уже в консерваторские годы определились две области его интересов — современная новая музыка и музыка доклассическая. Волконский первым в России стал исполнять на клавесине сочинения Баха, Телемана, французских клавесинистов, английских вёрджиналистов, сразу и безоговорочно убедив публику в художественной полноценности этого инструмента. Главным же достижением Волконского в сфере исполнительства стало создание в 1965 году ансамбля «Мадригал», открывшего российским слушателям совершенно новое звуковое пространство.
Как композитор Волконский стойко шёл против течения, учился он, по сути, сам – тому, чему хотел. «Musica stricta», «Сюита зеркал», «Жалобы Щазы» и многие другие произведения с новаторским содержанием, в авангардной серийно-додекафонной технике композиции открыли новый этап в истории современной русской музыки, за которым последовали Эдисон Денисов, Альфред Шнитке, Софья Губайдулина... Но идеологические запреты сработали, композитор вспоминал: «Ещё несколько лет меня продолжали исполнять, но с 1962 года я был окончательно запрещён».
В 70-ые годы Андрей Волконский вернулся в Европу и создал в Женеве ансамбль старинной музыки «Hoc opus» — своего рода западное продолжение московского «Мадригала». Записал с коллективом несколько пластинок. Но примкнуть к движению «исторического исполнительства» не смог, считая, что аутентичным является только инструмент, что соблюдение правил из теоретических трактатов сковывает живую индивидуальность и автора, и исполнителя. «Я окончательно пришел к выводу, что нельзя играть то, что написано. Теперь я скорее думаю, что исполнитель должен играть то, что не написано».
