Концертные исполнения опер в столичном Зале имени Чайковского – вещь не редкая: у Московской филармонии есть не один абонемент, где звучат оперные полотна, причем самые-самые разные. Но вечер 27 апреля был в этом отношении особенным. Во-первых, не вполне филармоническим, ибо на сей раз оперное произведение было целиком и полностью представлено силами другой столичной музыкальной институции – театра «Геликон-опера», его хором, оркестром и солистами. Во-вторых, несмотря на то, что проект геликоновский, публика, да простит мне театр и лично его худрук Дмитрий Бертман, шла все же главным образом не за искусством артистов с Большой Никитской – шла на международную звезду, как обозначено в одном современном и весьма популярном оперном энциклопедическом словаре, на «крупнейшую певицу современности».
Ещё бы: сама Мария Гулегина будет петь заглавную партию в «Норме» Беллини! Репертуар бельканто у нас звучит не слишком часто, а знаменитая соотечественница хотя и стала выступать в России регулярно (после того, как сменила гнев на милость в 2003 году, спев в Большом театре на юбилейном концерте Пааты Бурчуладзе – ведь до того целое десятилетие она в Россиию «ни ногой»), белькантовых своих достижений здесь она еще не демонстрировала, по крайней мере в Москве такого еще не случалось. С «Геликоном» Гулегину связывает нежная дружба – вместе они выступали на международных фестивалях и, кажется, в том числе и в опере Беллини.
Громкая слава Гулегиной связана с победами, главным образом, на поле остро драматических партий. Ее конек – героини позднего Верди и композиторов-веристов, партии, где нужна голосовая мощь, пробивное звучание. Не случайно, что знаковыми ролями певицы были такие как Леди Макбет, Абигайль из «Набукко», Одабелла из «Аттилы», Тоска и Манон Леско Пуччини, а в последние годы – стенобитная Турандот.
Репертуар бельканто требует, конечно, совсем иного – пения гораздо более деликатного и гибкого, подлинного владения колоратурной техникой. Норма в ряду белькантовым партий, конечно, партия исключительная – в этом патетическом образе есть предчувствие позднего романтизма с его беспредельной экспрессией и грубоватой выразительностью. Но всё же и чисто белькантовых задач у Нормы хватает – длиннющие витиеватые беллиниевские фразы и каскады колоратурных пассажей требуют феноменальной певческой техники.
У героини Гулегиной есть характер и харизма, ее Норме не занимать мощи звучания, яркости и экспрессии. Там, где надо опалить зал оглушительным форте или спеть на долгом дыхании беспредельную фразу, у певицы проблем не возникает ни малейших, и это, безусловно, производит впечатление. Мария Гулегина – по-прежнему обладательница сильного и красивого спинтового сопрано, чье воздействие на публику имеет магнетический характер.
Но там, где вокал партии требует изящества, а тем паче колоратурного совершенства – тут начинаются большие проблемы: пассажи не точны, ноты не выпеваются, пропускаются, верхушки берутся отдельно, в отрыве от всей остальной фразы… Как следствие, ощутимы были и интонационные проблемы, не характерные для Гулегиной ранее.
Еще двадцать лет назад по поводу триумфа Гулегиной в «Макбете» в «Ла Скала», я столкнулся в интервью известной итальянской примадонны Чечилии Газдиа с критической оценкой этого исполнения: отдавая должное драматическому пению россиянки, итальянская коллега заметила, что настоящей колоратурной техникой, необходимой для Леди Макбет, Гулегина не владеет. Тогда такое суждение на фоне оглушительных международных успехов певицы было читать странно. Но если разобраться по сути, то ведь Газдиа права: просто двадцать лет назад за счет молодости и природной гибкости голоса многие вещи вроде бы «проскакивали», да к тому же Леди Макбет – не Норма, ее колоратурные задачи заметно скромнее. Если бы для партии Нормы достаточно было бы одной мощи, драмы и патетики, то тут Мария Гулегина была бы непревзойденна. Но, увы, драматическим задачами эта жемчужина бельканто никак не исчерпывается.
Театр «Геликон» предложил для международной звезды вполне приличную раму. Илья Говзич (Поллион), Ксения Вязникова (Адальжиза), Михаил Гужов (Оровез) и другие певцы со своими партиями вполне справлялись, а технически были вооружены в ряде случаев, быть может, даже и получше (колоратурная техника Вязниковой, например, сегодня гораздо совершеннее, чем у примадонны assoluta). Такой мощной артистической харизмой, как Гулегина, конечно, никто из них пока не обладает, и вообще чувствовалось, что все они держат определенную дистанцию со знаменитостью, что не позволяло выстраивать гармоничные ансамбли.
Хор и оркестр театра под водительством молодого маэстро Константина Хватынца звучали профессионально, но, кажется, слишком педалировали воинственно-патриотическую тему: звуковой напор порой был чрезмерным, больше бы подошедшим для опер типа «Аиды» или «Турандот».
Александр Матусевич
/фото Романа Нагина/
