Премьерные постановки 240-го сезона Большого театра неукоснительно следуют в соответствии с заявленным планом. Ожидавшаяся с большим интересом опера «Катерина Измайлова» Д. Шостаковича была представлена зрителям на Исторической сцене Большого театра в феврале месяце текущего театрального сезона. Дирижёр-постановщик спектакля Туган Сохиев подчеркивал, что ему интереснее поздний Шостакович: вторую редакцию «Леди Макбет Мценского уезда» предпочитал и сам композитор, что закреплено в авторском предисловии к изданию второй редакции оперы и не только. Известен и такой биографический факт: когда представилась возможность постановки оперы в «Ла Скала», Шостакович просил передать его просьбу ставить оперу в новой редакции или совсем не ставить.
Оперные спектакли зачастую переживают перипетии, уподобляясь тяжёлым судьбам людей. Неприятие публикой, неуспех премьер впоследствии оборачивались признанием и долгожительством на мировых оперных сценах. Тому известно много примеров. Сценическая жизнь оперы Шостаковича складывалась по иной схеме. Поначалу «Леди Макбет» была встречена публикой и критикой с восторгом. Это было в 1932 году, композитору было тогда всего 26 лет. Последовало победное шествие этого произведения на сценах отечественных театров, а затем и на сценах мира.
«Леди Макбет» была высоко оценена музыкальной общественностью и признана как величайший шаг в направлении социалистического реализма в музыке, как победа музыкального театра. Говорили и писали о том, что наша культура не только «догнала», но и «перегнала передовые капиталистические страны». Здесь уместно вспомнить слова С. Самосуда о том, что со времени «Пиковой дамы» П. И. Чайковского в русской музыке не появлялась опера более новая для своей эпохи.
Поворот в судьбе произошёл в 1936 году с момента публикации в «Правде» редакционной статьи под названием «Сумбур вместо музыки». Разгромная критика, осуждение за формализм. Опера была предана забвению вплоть до 1958 года, до создания второй редакции этого произведения, премьера которой состоялась в 1963 году на сцене Музыкального театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко. Это была уже «Катерина Измайлова».
В зигзагах судьбы оперного творения Шостаковича главенствует музыка. Её мощь, реалистическая достоверность, в первую очередь, производили неизгладимое впечатление на зрителей. Не менее важным остаётся вопрос о выборе композитором именно этого, очень мрачного сюжета для своей оперы. Этот выбор был сделан Шостаковичем в очень молодом возрасте. Разумеется, и это понятно, каждое произведение искусства воспринимается, в том числе, в контексте текущего момента времени. Этот временной фактор определяет качественный показатель успеха представленного произведения у зрителя, его актуальность.
И вот теперь вторая редакция оперы «Катерина Измайлова» Шостаковича на Исторической сцене Большого театра. Открывшийся занавес явил нам сцену, заполненную огромной толпой, повёрнутую к зрителям спинами, в серых, грязных, каторжных одеждах. Эта безликая масса шевелилась, перетекая в бесформенные очертания. Был задан тон всему действу, которое только разворачивалось: каторга.
Режиссёром-постановщиком массовых сцен выступила Анджелика Холина, давняя соратница режиссёра-постановщика Римаса Туминаса. Их объединяют похожие представления о театре, близкие вкусы, как говорит сама Анджелика. Она убеждена, что пластический образ, мелкие детали, сама композиция сцены могут быть выразительнее слова. Дальнейшее действие прекрасно иллюстрирует эту мысль.
Катерина (Мария Лобанова) уже не гуляет в весеннем саду, как написано в либретто, а появляется на фоне неприступных, серых, каменных стен. Каторга –тюрьма: это не уютный купеческий дом, а тюремные застенки, что соответствует внутреннему состоянию героини.
Её свёкр, Борис Тимофеевич Измайлов (Андрей Гонюков), не благообразный, вполне достойный, богатый человек, а надсмотрщик в этой тюрьме. Его дело приглядывать за Катериной, стеречь её. Чует он, что дело может повернуться в недобрую сторону. А ведь хочется ему внучка, наследника богатств, нажитых в трудах.
А что же Катерина? Она всё стенает, всё томится, скучно ей. Дом ей тюрьма. Ничто не привлекает её в этой жизни, ничто не побуждает к деятельности, хотя, казалось бы, столько возможностей, столько достойных примеров для подражания в купеческой среде в реальной жизни. Тут вспоминается откровенно-резкое, но точное суждение М. Ростроповича об этом произведении Д. Шостаковича: «С моей точки зрения, Шостакович показал нам человеческую аномалию». Особенно эта оценка перекликается, читается в контексте событий современной нам жизни. Примеров таких аномалий можно привести множество, к великому сожалению. Как ещё можно квалифицировать поступки Катерины, если она сознательно отравила свёкра, вместе с любовником, работником Сергеем (Олег Долгов), убила мужа Зиновия (Максим Пастер), а потом пошла с ним под венец? В тюрьме этот список был продолжен убийством новой пассии Сергея, каторжанки Сонетки (Светлана Шилова). Да и себя не пощадила Катерина, утопившись в озере, а вернее, бросившись в омут.
Такова беспощадная линия сюжета, но композитор постоянно проводит тему оправдания героини. Так, к примеру, хор поёт «жандармы бессердечные», когда уводят Катерину, совершившую ужасные убийства, осуждённую и наказанную справедливо. Что значила для композитора главная героиня оперы, за которую мужественно и настойчиво сражался столько лет её создатель, Дмитрий Шостакович? Какие сакральные смыслы скрываются за этой борьбой?
Современник и большой друг Шостаковича, режиссёр Борис Покровский, известный своим интересом к морально-нравственным темам, всегда пытавшийся понять психологию поступков героев, добиться подлинности оперных характеров, не мог объяснить сочувствие композитора своей героине. Он исходил из нравственной оценки личности Шостаковича, считая его и человеком гениальным, не только композитором, отмечая его честность, доброту, остроумие. Со слов Покровского, никакая грязь его не касалась, хотя всё, что происходило вокруг, проходило через его чистое сердце.
В нынешней премьере на первый план выступает музыка Шостаковича, главенствуя над всем и разрешая все проблемы. Мощь, явленная в музыке великого композитора, приоткрывает завесы над страшными безднами бытия. В ней явственно ощутима сила, которая способна привести нас к пониманию и сочувствию, сопереживанию и прощению всего того, что происходит вокруг. Это испытание зрителя музыкой во всём её величии и могуществе. Может, именно поэтому композитор и выбрал такой аномальный сюжет?
Опера одними своими названиями, как в первой редакции, так и во второй, обречена на сравнения и сопоставления. И тут такие имена, как Шекспир, Верди, Лесков, Островский. Леди Макбет в трагедии Шекспира, а затем и в опере Верди умирает, пытаясь смыть кровь со своих рук, страшась и раскаиваясь. Побудительной причиной преступлений была пагубная страсть власти над людьми.
Героиню оперы Шостаковича объединяет с Катериной из «Грозы» А. Островского не только имя, но и купеческая среда. На этом их общность и заканчивается. Обе героини кидаются в омут, но причины тому совершенно разные.
В «Катерине Измайловой» Шостакович раздвигает границы конфликта до жуткого, немыслимого, действительно, аномального предела, а вернее, беспредела. Если предшественницы Катерины страшатся пролитой крови или не могут жить не по правде, то героиня оперы Шостаковича ничем таким не угрызается. Трагический пафос в опере возрастает невероятно. Уж тут зритель никак не сможет остаться равнодушным к призывам автора к сочувствию, к оправданию, к прощению. Зритель должен будет сделать свой выбор!
Готов ли современный зритель к такому повороту событий, к такой тяжкой работе? Однозначного ответа нет. Можно сказать, что, скорее, не готов, чем готов. Тому подтверждением служат многие зрители, которые уходили, не дослушав оперу до конца. И тут есть над чем задуматься и потрудиться.
Подступиться к такому грандиозному сочинению, как «Катерина Измайлова» под силу только первоклассному, мирового уровня театру, имеющему в своём арсенале достойных исполнителей. В этой постановке наш Большой театр подтвердил свою состоятельность как театр мирового уровня.
Людмила Краснова
/фото Дамира Юсупова/Большой театр/
