Со дня открытия Исторической сцены Большого театра пошел пятый год, театр не быстро, а с чувством, толком, расстановкой возвращает на историческую сцену свою классическую сокровищницу, которая была задвинута на Новую сцену на период ремонта основного здания. В этом сезоне запланирован перенос с малой на большую сцену трех больших классических балетов, и первым стало фирменное блюдо московской балетной кухни – жизнерадостный и многонаселенный «Дон Кихот».
Спектакль в предыдущей версии Алексея Фадеечева (по Горскому и Петипа, 1999 г.) шел еще в прошлом сезоне, сейчас его не просто вернули на большую сцену, а переоформили, переодели, освежили мизансцены, пригласив того же постановщика, и представили как премьеру. Содержательные расхождения с прежним спектаклем минимальны, добавлен один номер, который исчез как раз в спектакле 1999 г. – ирландская джига, «вставной зуб» среди испанских танцев, а остальные новости премьеры можно отнести разве что к сценографии и костюмам. Автором новой сценографии балета стал Валерий Левенталь, а костюмов – Елена Зайцева. Оба художника известны и опытны, давно сотрудничают с Большим, и театр надеялся, что они его не подведут. Скажем так, надежды оправдались мало.
Самый праздничный и веселый классический балет в репертуаре Большого театра всегда начинался с кипящей жизни барселонской площади, традиционно оформленной в палитре «пятидесяти оттенков красного», разве что с добавкой желто-оранжевого. Цвета солнца и юга в нынешней постановке померкли - площадь переодели из ярких театральных тонов в будничные, преимущественно темные – зеленый, коричневый, лиловый, бордовый, синий, оставив разве что оранжевый, но сценография визуально рассыпались. Реалистический ход был непоследовательным: Е.Зайцева любит использовать для балетных костюмов не матовый газ, а глянцевый шелк, и костюмный глянец барселонской толпы, пусть даже и в помрачневший по колориту, с другой стороны усилил театральную условность народных сцен. Но обновление состоялось, праздник жизни, с которого всегда начинался «Дон Кихот», сильно померк.
Только костюмы главных героев, а в балете «Дон Кихот» это вовсе не Дон Кихот и Санчо Панса, чья роль в спектакле дежурна, а влюбленная пара, Китри и Базиль, остались вполне традиционными по колориту – красное и черное, которые по русскому театральному представлению и есть главные цвета сценической Испании. Но пару подружек Китри, много солирующих в 1 действии балета, переодели в темно-зеленую и оливковую юбки. На беду цвет пола в новом «Дон Кихоте» тоже стал оливковым, и юбка одной из подруг слилась с полом, как и часть других костюмов площадной толпы. И это не единственный визуальный прокол вроде бы опытных постановщиков.
Сценический пол оформили узорчатыми медальонами, хорошо, хоть по краям сцены, а не полностью разрисовали пол, как в новой «Спящей красавице». Можно понять замысел художника: виньетки – старинные детали книжного оформления, прием подчеркивает связь балета с высокой литературой, старинным романом, хоть и в урезанном виде, ставшим первоисточником балета. Но обрамление пола не только визуально украло пространство сцены Большого, но и сыграло роль маскировочного пространства: попадая на место бежевых разводов виньеток, ноги у балерин «пропадали».
Правда, беда с полом коснулась только обитателей ярусов: в партере пола не видно. Зато отлично видно задник. Задник третьего, свадебного, действия теперь включает большие фрагменты черного, и, к несчастью для художника-постановщика, свадебный костюм Базиля был задуман художником по костюмам как раз в черном цвете. Тут уже зрители партера должны позавидовать тем, кто сидит выше и видит пусть зеленоватый, но светлый пол, а не черный задник – черный на светло-зеленом выглядит ярко и эффектно, а на черном «пропадает». Потерялись на фоне темного задника и лилово-бордовые костюмы солистов Болеро.
Рассинхрон двух художников, игнорирование канонов зрелища - и как результат: и состоятельный, и бюджетный зритель оказались в одной лодке – и для тех, и для других хорошая видимость стала проблемой.
Художница создала и проблемы для Китри при конструировании головного убора незадачливого претендента на руку Китри Гамаша: по сюжету Китри, насмехаясь над Гамашем, срывает его шляпку веером, обнажая комическую плешь «женишка». Китри-Захарова сделала 2 попытки веером, но не получилось, пришлось срывать шляпу руками. У Александровой – Китри первого состава, судя по записи генеральной, пришлось также срывать шляпу вручную.
Удивили черный подбой и не имеющая ничего общего с театральными традициями жесткая геометрия орнамента пачек солисток гран-па 3 действия. Блеклая слоновая кость, основной тон пачек, еле мерцала на фоне бледной зелени пола, а при прыжках солисток черный пышный низ пачек смотрелся устрашающе.
Радикальные костюмные перемены произошли и в главной классической сцене балета - «Сне Дон Кихота»: традиционно теплая, нежная пастель костюмов женского кордебалета дриад заменена синюшными тонами. В балетной традиции голубой - цвет нереид – духов рек, а не дриад – духов леса, которые обозначены в либретто «Дон Кихота». А судя по заднику этой сцены – зимним голым остовам деревьев – в новой постановке Большого действуют нимфы заледеневших рек, наверное, поэтому и амурчикам, участникам «Сна», учитывая «холод» сцены, сменили легкие античные туники на более пушистые юбочки.
Хороши оказались только изысканные пачки Повелительницы дриад и Китри-Дульсинеи, пышные крылышки у амуров, довольно традиционные костюмы Тореадора и выполненный в той же технике свадебный костюм Базиля. Пачка Китри свадебного акта эффектна, но заставляет со вздохом вспоминать оригинальные, обильно украшенные вышивкой костюмы балерин в прошлой редакции, исполнительницы всегда соревновались, у кого костюм красивей. Сейчас дизайн костюма строго предписан художником – шелковый алый глянец верха и геометрический кант черненного золота, который в сети уже окрестили «хохломой».
К удачам сценографии можно отнести виртуальные заставки между картинами, в начале спектакля раскрытая книга Сервантеса, а перед сценой Сна - видеоинсталляция зачарованного леса. Но заставки стали только эпизодами сценографии, лишь подчеркнувшими ее традиционный, условный и статический характер.
Премьера шла блоком из 7 спектаклей подряд, силами пяти составов главных пар. Труппа обживала спектакль трудно, приходилось восполнять актерской энергий поблекшее и похолодевшее пространство. Почти к занавесу премьерной серии, к шестому спектаклю из семи, когда в партиях Китри и Базиля вышли Светлана Захарова и Денис Родькин, фирменный жизнерадостный московский дух спектакля был уже восстановлен.
С первых движений на сцене стало понятно, что спектакль начался на высокой ноте и дальше пойдет только по нарастающей: когда победительно выскочила на сцену юной красоткой Китри Светлана Захарова (как это ей, уже перешагнувшей 35-летнюю отметку, удалось выглядеть в «Дон Кихоте» совершенной девчонкой?), когда она пять раз честно отбила веером сцену, когда на сцену вылетел статный красавец Родькин - новый Базиль и обнял свою Китри, и даже когда разномастно одетый вместо единой балетной униформы кордебалет слаженно «зажег» в сегидилье.
У Светланы Захаровой при всех ее регалиях и достоинствах партия Китри не числится в числе коронных, она давно не танцевала эту партию в России, да и за рубежом востребована в основном в «белых» балетах. Считается, что из-за спокойного темперамента и не самого лучшего прыжка в самом прыгучем и жарком балетном театре мира Китри – не ее партия. Вот Мария Александрова (танцевала первый премьерный спектакль) или Наталья Осипова (планировалась на последний спектакль премьерного блока, но не приехала) – это да, законные Китри Большого: горячий темперамент, бравурный стиль танца, великолепный прыжок!
Но с некоторых пор Светлана не перестает удивлять переменами, в премьерном Дон Кихоте вышла настоящая Китри, пусть не королева, а юная принцесса барселонской площади, задорная красотка, чуть капризная любимица своего отца и немного своенравная возлюбленная Базиля. После этого Дон Кихота никто не сможет упрекнуть Захарову в холодности, это осталось в прошлом, теплота и естественность – стали основными характеристиками ее Китри в первой части балета. Но Китри – капризная партия, от картины к картине меняется набор качеств, которые партия требует от балерины: веселый нрав и бесстрашие (поддержки сумасшедшие!) в первой половине балета, академическая безупречность в образе Дульсинеи в сцене «Сне», аристократическая парадность и виртуозность в финальном па-де-де.
С неожиданной легкостью покорив барселонскую толпу, а заодно и зрителя, Захарова во второй части балета оказалась в своей родной стихии, в которой у нее соперниц мало. Своей Дульсинеей, изумительно легкой и отточенной, она задала настоящий мастер-класс молодой приме Ольге Смирновой – Повелительнице дриад, применив эффект Джулии Ламберт, причем даже красного платья не понадобилось: фигура Смирновой на фоне идеально сложенной Захаровой выглядела тяжеловесно, уступила молодая прима маститой и по другим статьям: технике, бесшовности танца, изяществу, прозрачности мазков, которой требует сцена видения. Но есть и хорошие новости от Ольги Смирновой в партии Повелительницы, уместная в этой партии властная холодноватость, которой ее обучили в Вагановской академии, и прыжок, которому ее обучили в Большом театре.
Третья ипостась Китри была явлена Захаровой в финальном гран-па, где она всегда была блистательна, но сейчас смотрелась по-новому: новый партнер - новый дуэт.
Прославленная прима, балерина с мировой известностью вводила в этот спектакль дебютанта - Дениса Родькина, ставшего премьером только в прошлом сезоне. Из Родькина в театре стремятся сделать универсала - его амплуа простирается от череды благородных кавалеров до самой забубенной героики от Григоровича. Но Базиль для Родькина был не очевиден, т.к. по мере освоения им репертуара Большого стал вырисовываться лирико-романтический характер его дарования, а партия Базиля требует бравуры и комических способностей.
Однако Родькин удивил. Может быть, только осторожность, с которой он поднимал свою Китри на высокие поддержки, как хрустальную вазу, обнаруживала в нем дебютанта. Он обжил этот балет совершенно естественно, как будто все время только и находился в веселой барселонской толпе. Хотя, действительно, он находился там и раньше, с успехом выступая в роли Тореадора, но эта роль небольшая и характерная, а Базиль – одна из вершин классического репертуара.
Кто его Базиль? Цирюльник? Наверно, все-таки нет. Может быть, это контрабандист (Хозе тоже в его «портфолио») под личиной цирюльника? Может быть, да, а может быть, и нет. Но уж точно это парень с решительным характером и с достоинством, харизматик, красавец и лидер площади, и по достоинству ему должна принадлежать принцесса площади. Его Базиль мужественен, но нотки щемящей влюбленности в Китри в дуэтах и пантомимных частях балета не позволяют забыть о романтической составляющей его таланта.
Захарова и Родькин освежили комические сцены балета, где у каждой пары есть свои «фишки».
После Эспады Родькина можно было не сомневаться, что испанский колорит партии Базиля будет им схвачен, и действительно, танец Базиля Родькина был отмечен декоративностью, экспрессией, широтой движений, живописностью окончаний танцевальных фраз.
С техникой не все так однозначно. Этот танцовщик – обладатель выдающегося прыжка, и в «Дон Кихоте» по своему обыкновению он взлетал в неправдоподобно высоких прыжках, делал размашистые двойные кабриоли, в вариации 3 акта после двойных со-де-басков эффектно, приседал на одно колено, темпераментно потряхивая головой, картинно выгибал корпус и ноги в завершениях танцевальных фраз, мощно накручивал "козлы" в коде па-де-де. Но его технический арсенал еще не полностью дозрел до этой партии: партия Базиля включает, помимо прыжков, стремительные партерные вращения, а это пока не самое сильное место у танцовщика. Наработает быстрый многооборотный пируэт - будет образцовым Базилем, а пока это Базиль прыгучий и многообещающий.
У Захаровой с молодым партнером сложился гармоничный и визуально очень красивый дуэт, Родькин смог прекрасно преподнести свою партнершу - стремительно, красиво и уверенно Захарова выстреливала стрелоподобными ножками в небо в высоченных поддержках своего партнера, носившего ее не только на руках, но и на одной руке!
Не только по биомеханике, по духу дуэт тоже получился гармоничный - оба русоволосые и светлоглазые, они не разыгрывали жгучих испанских страстей, оставив это на долю солистам первого состава премьерной серии, их объединяла естественность сценического поведения, легкий комизм и любовная игра. Классика, подобная «Дон Кихоту», знает множество интерпретаций и оставляет исполнителям большую свободу для собственной. Естественность и свобода, отточенная графика движений и взаимная нежность этого дуэта, не часто встречающаяся на московской сцене, помешанной на бравуре и жирных мазках, смотрелись довольно свежо.
Свежие ноты были внесены и в финальный дуэт. Па-де-де 3 акта «Дон Кихота» - чуть ли не самый популярный классический дуэт, бесконечно заезженный на балетных гала и на балетных конкурсах. Это свадебный дуэт Китри и Базиля, но только кто об этом помнит? Чаще всего любовная линия из этого дуэта выхолощена и заменяется демонстрацией сложных поддержек и персональной виртуозности участников. Встречаются, конечно, и исключения – в Большом как любовный танцуют этот классический дуэт только Крысанова и Гуданов, но это исключение только подчеркивает правило.
Родькин, видимо, с оглядкой на своего Гастона из «Дамы с камелиями», немного «похулиганил», включив в дуэт с Захаровой небольшие эротические нотки, и дуэт стал смотреться как любовный. Виртуозного характера па-де-де некоторая интимность не изменила, но смягчила большой парадный стиль.
Захарова в своей сольной части па-де-де подавала текст непринужденно и свободно, сохраняя сверхбыстрый темп и графичность движений, но соблюдая предписанную академизмом меру. Китри Большого театра часто доводят мелкие па-де-бурре во вводной части вариации до комизма, а Захарова выдерживала быстрые темпы на протяжении всей вариации без эффекта заводного апельсина, смотрелось виртуозно, но легко, и ее балансы в адажио были без малейшего проявления натуги. В коде она задала сногсшибательный темп, и хотя в финале фуэте сошла с пальцев, но молниеносно исправилась, отыгравшись на вихревых турах в финале па-де-де. Захарова представила в «Дон Кихоте» иной тип виртуозности, чем принято в традициях Большого, где ценится картинность и бравура, а не аристократизм и безусильность, но прием зрителя был триумфальным.
У Родькина тоже был личный успех, благодаря эффектным прыжкам, уверенному партнерству, экспрессии и незаезженному тексту вариации. В отличие от сольной части текста Китри в финальном па-де-де для вариации и коды Базиля понятия «казенка» не существует, вариантов множество, за каждым из которых обычно стоит конкретный легендарный артист прошлого или особо удающиеся конкретному исполнителю элементы ежедневного классического тренинга. Родькин предпочел незатертый вариант вариации, и выиграл – то, что было сработано непосредственно под него, смотрелось выигрышно. Правда, финал коды, в котором танцовщик должен продемонстрировать большой пируэт, вышел тяжеловато. Но это не изменило тональности финала: и финал гран-па, и финал спектакля, и личный успех ведущей пары был грандиозным.
Как это обычно бывает с труппой Большого, чутко улавливающей сценическую энергию и принимающей вызов высококлассных солистов, в этот вечер почти все выложились по максимуму: давно не блистал таким темпераментом давний Тореро этого балета – Виталий Биктимиров, комизм Гамаша – Дениса Савина был очень уместен, без излишеств, которыми обычно грешит этот исполнитель (или это работа Фадеечева?), женской неотразимостью была отмечена Уличная танцовщица - Ангелина Карпова, а резвостью и грацией - Амур - Диана Косырева, в воздухе парила Елизавета Крутелева, исполнившая первую вариацию в гран-па, казалось бы, не приземляясь, Денис Медведев выделялся из комической четверки «Джиги» как настоящая звезда, Дмитрий Дорохов с должной испанистостью оттанцевал Болеро, а кордебалет не работал, а с удовольствием танцевал.
«Дон Кихот» вернулся домой, на родную сцену, где он появился впервые почти полторы сотни лет назад и где ему жить долго и весело, как бы не сменялось оформление сцены, танцевалась джига или опять откладывалась бы в запасники. Спасибо артистам Большого, они сделали это!
Людмила Гусева
/фото Дамира Юсупова/
