Театральные спектакли удостаиваются внимания критиков на премьерах, впоследствии, иногда, по каким-то особым случаям – юбилеям, гала-представлениям, участию знаменитых гастролеров, но случается такое не часто: как правило, большинство театральных постановок не избалованы посещением профессионалов. Премьерные показы – палка о двух концах: с одной стороны, любой коллектив, выдает как бы максимум возможного, «поднатуживается» изо всех сил, чтобы «не осрамиться» перед придирчивым, испытующим взглядом знатоков, с другой, объективно подавляющее большинство премьер – продукт сырой, не отстоявшийся, не отлежавшийся, на котором неизбежен налет аврала и предпремьерной горячки. Увы, систематический отсмотр спектаклей текущего репертуара, их анализ в динамике, в развитии – роскошь, исчезнувшая практически повсеместно. Наше стремительное время таких подарков почти не предполагает…
А ведь на самом деле об уровне того или иного театра только и стоит судить, что по спектаклю рядовому, репертуарному, непремьерному. Премьерный показ – «изделие» для «экзаменаторов», своего рода «показуха» (пусть и в хорошем смысле), а рядовой спектакль – это то, чем театр «кормит» публику ежевечерне. Многие из ведущих оперных сцен мира в качестве рядовых показов выдают вполне пристойный продукт – не сильно хуже, а порой и лучше премьерных версий, но в подавляющем же большинстве театров «класса В» и ниже разница между премьерой и непремьерой – весьма ощутима. К счастью, так бывает не всегда.
На этот раз в Ригу, признаюсь честно, я заглянул не ради Латвийской национальной оперы – в дни моего визита в эту прибалтийскую столицу в главном театре республики не значилось никакой премьеры: стояли рядовые спектакли текущего репертуара (а ЛНО, несмотря на европейские претензии, все еще театр сугубо репертуарный). Тем показательнее оказались те два вечера, что выпали на мою долю – один балетный, и один оперный.
Увидеть национальный эксклюзив, а не что-нибудь из ходового гардероба международного балетного репертуара – всегда большое везение, попадаешь на которое не часто. В Рижской опере триптих национальных камерных балетов «Три встречи» появился в репертуаре не так давно – весной прошлого года. Он объединяет три балетные миниатюры, поставленные на музыку современных латышских композиторов – Рихарда Дубры, Петериса Васкса и Георга Пелециса: ее интерпретируют хореографы из Аргентины, Чехии и США, что в известной степени смелый эксперимент – латвийскую ментальность, так или иначе заключенную в звуках, рожденных композиторами этого края, «пропустили через себя» представители далеких и не очень далеких от Латвии стран.
«Элегия» Васкса прочитана аргентинцем Демисом Вольпи как история о противостоянии личности и толпы: вырваться из цепких лап «коллектива», где все причесаны под одну гребенку, уравнены, дано не каждому. Одетые в одинаковые темно-серые плащи люди в финале сбрасывают уродующие человека робы и оказываются в разноцветных костюмах – все разные, непохожие друг на друга, все индивидуальности. Но сколько же нужно претерпеть, чтобы освободиться от цепких пут стандарта, усреднения, нивелирования! Ломаная, резкая, порывистая хореография полна невероятного напряжения, которое с блеском выражают танцовщики Алиса Прудане, Юлия Брауере, Иева Рацене, Раймондс Мартынов и Александр Осадчий. Музыкальная палитра балета скупа и резка: струнный квартет создает атмосферу напряженного минимализма.
«В честь Пёрселла» Пелециса – яркая и светлая музыка, источником вдохновения имеющая гений британского Орфея позднего Ренессанса. Американка Бриджет Брейнер придумывает красивую историю поклонения Прекрасной Даме, которой преданно служат рыцари-кавалеры. Танец полон гармонии и ясных, умиротворяющих движений, все в нем подчинено красоте и естественности, сложные поддержки филигранно исполняет трио солистов – Виктория Янсоне, Ринголдс Жигис и Андрис Пуданс. Вокальные партии в исполнении Байбы Берке, Ирмы Паваре и Лауры Грецкой искусно вплетены в оркестровую вязь и привносят непередаваемое очарование красивых женских голосов.
Мощный выброс энергии в третьей балетной новелле – «Третьем фортепианном концерте» Дубры: чешский хореограф Марио Радачовский вновь рассказывает зрителю о борьбе личности и толпы, о большой любви, преодолевающей преграды, «козни социума», о потерях и обретениях, о непонимании и доверии… Музыка концерта исключительно выразительна, витуозна партия фортепиано (солист – Эндийс Ренеманис), она захватывает, берет в плен своей мощной энергетикой, бесспорной красотой созвучий и уверенной, богатой драматургией. Особый колорит действу дают стильные костюмы Людмилы Варосовой: драматически напряженное сочетание красного и черного властно доминирует в визуальном образе спектакля, подчеркивая остроту конфликтов и силу настоящих чувств. Историю разлученных и через испытание вновь обретших друг друга влюбленных мастерски танцуют солисты Иляна Пухова и Сергей Нейкшин.
Все три миниатюры продемонстрировали высокий уровень хореографического искусства труппы театра, выразительность танца артистов дарит публике незабываемые впечатления. Неоценимую поддержку в их искусстве оказывал оркестр театра под управлением маэстро Атварса Лакстигалы: спаянность игры коллектива с движениями на сцене создает ощущение возвышенного единения, когда хореография вытекает из музыки и наоборот.
По оперному ведомству ЛНО угостила «хитом из хитов» - бессметной вердиевской «Травиатой» в постановке бывшего своего руководителя Андрейса Жагарса. Спектакль 2007 года переносит действие истории дамы с камелиями в Париж середины прошлого века, во времена, когда новую искренность и свежесть этой заезженной мелодраме придавали своим искусством легендарные Мария Каллас и Лукино Висконти. Роскошная декорация (сценограф – Андрис Фрейбергс), олицетворяющая собой фешенебельный столичный салон, одна на все три акта, и красивые костюмы (художница – Кристина Пастернака) настраивают на добротный классический спектакль, лишь слегка модернизированный переносом в другое столетие (для нас сегодняшних, что 1950-е, что 1850-е примерно где-то в одном месте – страшно далеко…). Однако Жагарс не из тех режиссеров, что уж совсем все оставит «чинно-благородно»: поперчить должен обязательно.
И он поперчил. На длиннющей и прекраснейшей арии-сцене «E strano… Sempre libera» Виолетта Валери сбрасывает милое розовое платьице и остается в нелепом черном белье с «барочными» рюшами на бедрах, нещадно уродующем фигуру солистки, которая чувствует себя очень неловко в таком «прикиде» – нервничает, «играет» больше положенного, отчего вся сцена выглядит весьма неестественно, если не комично. Возможно, этими рюшами режиссер хотел лишний раз подчеркнуть низменность того мира, в котором обитает героиня, и пошлость вкусов его обитателей – возможно, но солистку было искренне жаль. Это неловкое зрелище довершает явление пьяненького Альфреда с бутылкой в руках, под закрывающийся занавес заваливающего Виолетту подле кушетки на полу: романтику господин режиссер оставляет за скобками и предлагает сплошной и прямолинейный натурализм.
На балу у Флоры развлекать публику прибывают три девицы из «Мулен-руж»: сбрасывая меховые манто, они остаются в серебристых трусиках, демонстрируя свои прелести весьма откровенно. Кто-то может усмотреть в этой сцене оскорбление морали или эстетических чувств: возможно, оно так и есть, и без голых женщин, конечно, можно было бы вполне обойтись, но справедливости ради стоит сказать, что поставлен этот номер гораздо более эстетично и не столь вульгарно, нежели чем, например, стриптиз-дефиле в последнем габтовском «Риголетто» авторства Роберта Карсена.
Ну а что же пресловутый уровень рядового спектакля? В целом он оказался не хуже того, что ЛНО демонстрировала, например, на гастролях в Москве (мне довелось видеть таковые в российской столице трижды – в 2003, 2007 и 2013 годах) – а гастрольные показы, они – все равно, что те же премьеры. Оркестр под управлением маэстро Нормундса Вайциса звучал уверенно и аккуратно, ему оказалась вполне по силам проникновенная лирика оперы о несбывшемся счастье. Из солистов лидировали мужчины, причем как в центральных, так и в небольших партиях. Удачей стало приглашение на роль Альфреда польского тенора Рафала Бартминского, чей сочный голос со свободными верхами гармонично сочетался с образом статного провинциального недотепы. Рафинированный вокал и изысканный артистизм явил маститый Самсон Изюмов в партии Жермона-старшего, а среди маленьких ролей был, например, такой бриллиант, как Доктор Гренвиль с необыкновенно роскошным басом Романа Полисадова.
Лишь главная героиня несколько разочаровала: опытная Сонора Вайце, которая когда-то сразила Москву европейским лоском своей Альцины, а десятилетие спустя ужаснула совершенно антибелькантовой интерпретацией Лючии ди Ламмермур, очевидно боролась с вокалом весь спектакль. Из этой борьбы, она, конечно, вышла победительницей, потому как певица техничная и бывалая – все верха оказались покорены, а мелкие помарки погоды не делали – но радости это пение не принесло ни малейшего: голос примадонны звучал тяжело и надрывно, изобиловал резкими нотами и в целом производил впечатление непосильного труда. Это, конечно, заметно снизило позитив, который от спектакля, в общем-то, остался: все-таки, как ни крути, а главная звезда в этом опере она – дама с камелиями, и именно ее пение по-настоящему делает здесь погоду.
Александр Матусевич,
Рига – Москва
/фото opera.lv/
