Одна из самых популярных, самых репертуарных опер – «Кармен» Жоржа Бизе – с Исторической сцены Большого театра исчезла давно: тридцать лет назад, в 1985-м последний раз сыграли спектакль Георгия Ансимова (постановка 1981 года), который завершил, как еще совсем недавно казалось, навсегда собственную традицию Большого в осмыслении кровавой трагедии Мериме – Бизе.
«Кармен» пришла в Большой поздно, с почти четвертьвековым опозданием, но поселилась на его сцене прочно и пережила семь очень разных постановок, в результате которых выкристаллизовался свой неповторимый образ этой оперы на главной московской сцене – пышного и яркого костюмного спектакля обязательно с великими голосами на афише. В 2008-м уже на Новой сцене Дэвид Паунтни поставил совсем другой спектакль, совершенно вне традиций Большого – спектакль-дань постмодернистским изысканиям нашего времени, вызвавший почти скандал со стороны его музыкального руководителя Юрия Темирканова, известного пуриста и консерватора....
2015 год, увы, унесший от нас того же Ансимова, а еще – Елену Образцову, величайшую Кармен в истории Большого и в истории мировой оперы, а еще – Майю Плисецкую – первую и непревзойденную балетную Кармен, возвращает оперу об андалузской цыганке на свое законное место – новая, девятая постановка явно ведет диалог с традицией Большого, продолжает ту линию, которая в отношении этой оперы всегда здесь была естественна. «Кармен» - как опера большого стиля, с речитативами Гиро (а не с разговорными диалогами), с традиционными историческими костюмами… Только поют теперь, также как и в постановке 2008-го, по-французски, а не по-русски, как то было принято на этой сцене в течение ста предыдущих лет… Что ж, времена меняются, и совсем уж вернуться в «доброе старое» прошлое не под силу даже Большому… Кстати, о юбилеях: на днях исполняется сто лет со дня рождения Марио дель Монако – именно его Дон Хозе в далеком 1959-м сразил Москву наповал и одновременно показал, что здесь есть своя, достойная итальянской звезды героиня – Ирина Архипова…
Спектакль Алексея Бородина на первый, поверхностный взгляд может показаться супертрадиционным и абсолютно историческим. На самом деле это совсем не так. Режиссер верно указывает на то, что новелла Мериме – это только сюжет, только отправная точка в создании оперы, и у Бизе – своя концепция этой трагедии, свой рассказ о Кармен. Поэтому он помещает историю в Испанию времен создания оперы, страну, еще полную консервативных традиций (что находит отражение в том числе и в костюме – как повседневном, так и особенно – в парадном, праздничном), вследствие чего неискушенный зритель вряд ли заметит большую разницу между Пиринейским королевством образца 1830-го (время действия новеллы Мериме) и 1875-го (время создания оперы) годов. Истово реалистический спектакль должен был бы скрупулезно следовать ремаркам композитора и тексту либретто, что у Бородина нарушается многократно (в самом начале солдаты поют о запруженной площади, полной снующих людей, но сцена в этот момент пуста; познакомиться поближе с работницами табачной фабрики Хозе приглашает Цунигу, взглянув на их колоритный выход в «обеденный перерыв» за пределы фабричного здания – вместо этого оба офицера исчезают со сцены, и т.п.), и оно понятно почему – не буквоедство важно режиссеру, а внимание к ключевым, судьбоносным деталям оперы, к центральным характерам, тем, что являются «движителями» всей трагедии. Работа получилась традиционной не по деталям, не по «рюшечкам», а по духу, поскольку не на йоту не входит в противоречие с замыслом композитора, единственного автора оперы.
То же можно сказать и о декорациях и костюмах. Только на первый взгляд Испания Станислава Бенедиктова исторична: приглядевшись, понимаешь, что эти контуры – лишь повод пофантазировать о романтической, жаркой южной стране. В скошенных, угловатых деревянных планшетах, всякий раз иначе делящих сцену, угадываются и оборотки театральных декораций, и романские или готические абрисы условной Севильи, и резкие контуры супрематических композиций, столь необходимые, чтобы вывести в финале трагедию на уровень экспрессионистского накала (как то и декларирует Бородин). Не оттуда ли неожиданное – черное, «кубическое» по расцветке – платье Карменситы: мрачное на ярком празднестве в Севилье, столь сверлящее око в окружении пестрой нарядной толпы (художник по костюмам – Валентина Комолова)? Очевидный диалог с традициями художественного оформления «Кармен» в Большом (прежде всего с Федоровским) ведет световая «партитура» спектакля (художник по свету – Дамир Исмагилов): резкие контрасты, яркие световые пятна, глубокие тени, господство «выжженных» цветов – желтого, песочного, серого…
Выпускник Темирканова по Петербургской консерватории, нынешний музрук Большого Туган Сохиев и следует традиции Большого в музыкальном представлении «священного опуса», и привносит много нового, своего, индивидуального. К первому относится ярко-праздничная, броская, полная эффектных контрастов подача материала и внимание к вокалистам, их выгодное преподнесение, высвечивание голосов. Ко второму – сумасшедшие темпы в первой части увертюры или в сложнейшем квинтете во втором акте, и немыслимо растянутые во вступлении к третьему… Впрочем, особенности интерпретации не мешают воспринимать драму сильных страстей как единое целое, в котором прочерчена одна линия, одна, скрепляющая идея – разрастание трагедии до неразрешимой, экзистенциальной… Оркестр Большого театра в руках маэстро демонстрирует впечатляющую форму – звучание сочное, смелое, технически безупречное.
Подбор вокалистов оставляет приятное послевкусие. У Вардуи Абрамян густое меццо вкуса горького шоколада – терпкое, шершавое, такой голос – находка для образа Кармен, тем более, когда ему подвластны богатая палитра оттенков. Совсем некрасивая, но живая и пластичная, она словно сошла с полотен Гойи – на которых по большей части не идеальные красавицы, но характеры и типажи колоритные. Простачок-тюфяк Хозе органичен в исполнении Олега Долгова, тем более, что его герой наделен крепким спинтовым звуком и со всеми важными страницами партии певец справляется достойно, а в финале обнаруживает недюжинные резервы звучности, позволяющие провести ключевую сцену оперы блистательно. Микаэла Динары Алиевой – достойная соперница Кармен: девушка волевая и бесстрашная, совсем не «голубой характер». Создать таковой помогает энергетически яркое и технически совершенное пение Алиевой – полное тонкой нюансировки и исключительной выразительности. Сочным звуком и абсолютным соответствием тяжелой партии Эскамильо радует Николоз Лагвилава – его тореро звуково царит на сцене в куплетах и притягивает внимание в лирических фрагментах, даже, несмотря на небольшое расхождение с оркестром в самом начале последнего дуэта с Кармен. Все компримарио превосходно справляются со своими задачами, создавая подчас выпуклые образы, соперничающие по выразительности с протагонистами. Стабильно хорош хор Большого, чья роль в этой опере немаловажна: звуковая роскошь и мощь гармонично сочетаются в его пении с французским изяществом.
Александр Матусевич
/фото Дамира Юсупова/
