На своем новом альбоме
"St. Petersburg" Бартоли поет арии европейских композиторов,
служивших при дворе российских императриц. После концерта в Кельне она
встретилась с журналистами, среди которых был и музыкальный обозреватель DW
Анастасия Буцко.
Чечилия Бартоли любит рассказывать, что в Петербург она первый раз приплыла… на ледоколе: "Зима! Этот необыкновенный свет! И корабль, рассекающий лед!" Ну, возможно, это был не самый первый визит знаменитой певицы, одной из главных оперных див нашего времени, в "северную Венецию". И, может быть, корабль был не совсем ледоколом, а просто пароходом из немецкого Любека. Но, выражаясь языком Данте и Бартоли, "se non è vero, è ben trovato" - "если это и неправда, то хорошо придумано". И, главное, вовремя: только что состоялся релиз нового диска Бартоли «St. Petersburg», на котором певица исполняет, в частности, арии композиторов, работавших в XVIII столетии при дворе трех российских императриц, Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины Второй. "Соль" истории: партитуры были "обнаружены" лично любознательной певицей в библиотеке Мариинского театра, пользующейся (заслуженной) славой одного из самых недоступных архивов мира. То есть Бартоли не просто приплыла на ледоколе, рассекая лед Финского залива, но еще и, как выразился восторженный рецензент немецкой газеты Die Welt, "взломала русский оперный сейф".
Мастерица (само)инсценировки
Чечилия Бартоли - мастерица не только божественных колоратур, но и умной самоинсценировки. Поклонники ее яркого таланта и уникального голоса помнят, как она преображалась то в мраморную статую, то в кастрата, то в великую певицу прошлого Марию Малибран (тогда Бартоли во время турне сопровождал автобус с "мини-музеем" Малибран, а сама Чечилия приобрела несколько украшений, принадлежавших примадонне прошлого).
Два года назад она предстала в образе аббата и композитора Агостино Стеффани - с абсолютно голым черепом, что, как говорят злые языки, не обеспечило особого коммерческого успеха диску. И вот она снова с нами, на сей раз - в облике дивы, каковой и является на самом деле.
На сцене Кельнской филармонии вечером 28 октября Чечилия Бартоли появилась в ослепительно белом платье, за которым тянулся длинный белый шлейф. Оказавшись рядом с дирижером барочного оркестра I Barocchisti Диего Фазолисом, певица отбросила шлейф, как ящерица хвост, и тот стремительно исчез за кулисами под смешки зала. Далее Бартоли в течение двух часов блистала своими знаменитыми колоратурами, очаровывала тихими пассажами, пленяла актерским талантом.
Итальянцы в России
Программа турне лишь частично совпадает с диском. "Открытия" Бартоли сводятся к именам троих итальянских композиторов, работавших при российском дворе: Франческо Арайи, Доменико Даль`Ольо и Виченцо Манфредини. К ним произвольно присоединен немец Герман Раупах, впрочем, писавший в универсальном итальянизированном стиле своей эпохи. Хассе и Порпора, отсутствующие на диске, но составляющие примерно половину концертной программы, в Россию не заезжали.
В разное время к русскому двору выписывались в качестве "гастарбайтеров от музыки" Бальдассаре Галуппи, Томазо Траэтта, Джованни Паизиелло или Доменико Чимароза. Бартоли сознательно оставляет за полем зрения этих куда более знаменитых композиторов. Видимо, потому что их "обнаружение" выглядело бы куда менее эффектно, чем "открытие" Арайи и Раупаха.
Стоит ли переписывать историю музыки?
Каждый диск Бартоли вызывает бурную и, как правило, восторженную реакцию прессы. Последний альбом некоторых из критиков подвиг даже к далеко идущим утверждениям, что открытия, сделанные Бартоли в закромах Мариинки, способны "переписать историю музыки" - по крайней мере, русской, отсчет которой можно теперь вести не с Глинки, а с Арайи, что как-никак на сто лет раньше.
"Мастеровитая музыка, не хуже - но и не лучше того, что писалось в те годы повсеместно в Европе", - комментирует российский эксперт по музыке барокко Павел Луцкер. "Русским" это барокко является весьма условно - чистый экспорт, не считая пары арий на русском языке.
Кстати, изрядно пококетничав в беседе с журналистами в Кельне тем, что научилась петь по-русски ("ее голос способен озолотить даже славянские сгустки согласных", восторгается Frankfurter Allgemeine Zeitung), Чечилия Бартоли поет в концерте лишь одну арию на русском языке: "Иду на смерть и не страшуся, я жизни за тебя лишуся". Текст Сумарокова, музыка Раупаха.
Лучше знать, чем не знать
Для знатоков и инсайдеров главная интрига связана с тем, что наконец-то "зазвучали" партитуры из архива Мариинского театра, куда без благословения Валерия Гергиева никому входу нет, а получить это благословение простому смертному крайне сложно. Чечилия Бартоли признается, что и у нее ушел не один год на получение такого разрешения. Она вежливо благодарит маэстро Гергиева в буклете альбома. Маэстро в ответ благодарит певицу за то, что та "вдохнула новую жизнь в сокровища" из театрального архива. Директор библиотеки Мариинского театра, Мария Щербакова, в интервью немецкому телеканалу ARD выразила удовлетворение по поводу того, что "госпожа Бартоли проявила интерес к нашей работе…"
По мнению немногочисленных российских экспертов, которым удалось познакомиться с фондами библиотеки Мариинского театра до эпохи Гергиева, "нового Моцарта или Генделя в архивах Мариинки обнаружить едва ли удастся". Партитуры по-настоящему значительных опер, оставивших свой след в истории, как "Ифигения в Тавриде" Галуппи, "Севильский цирюльник" Паизиелло или "Антигона" Траэтты, есть и в западных архивах, куда попасть значительно легче.
Да и для того, чтобы исполнить арию из "La forza dell'amore e dell'odio", ("Сила любви и ненависти"), ударно открывающую диск, не надо было крушить лед Финского залива - полная рукопись оперы Арайи доступна всем желающим в Австрийской национальной библиотеке в Вене. Музыка других сочинений Арайи и Раупаха, возможно, действительно имеется лишь в Петебурге. Что же, лучше знать, чем не знать. Впрочем, все эти мелочи музыковедческой жизни не имеют никакого отношения к торжественному прибытию белоснежного ледокола с императрицей Бартоли на борту в порт прописки "шоу-бизнес".
