5 марта на сцене Концертного зала им. Чайковского сидели в позе лотоса, декламировали текст Достоевского вперемешку со Святым писанием, пели Шютца и играли "Немецкий реквием" Брамса. Кто-то скажет: "Эклектика какая-то", а я скажу: "Удивительное разнообразие".
Маэстро Владимир Юровский высказался по всем животрепещущим сегодня вопросам на его поле: и про Олимпиаду, и про беззакония под солнцем средствами великой музыки. Уже судя по программе концерта, можно было предположить, что вечер будет нескучным. Однако само действо превзошло все ожидания. Дирижер неожиданно и эффектно возник в центре зрительного зала. Выхваченный лучом прожектора, с микрофоном в руке, он напоминал профессиональных lifestyle-коучеров, которые точно знают, как завладеть вниманием публики. Немым свидетелем происходящего был портрет композитора Бернда Алоиза Циммермана, творца со сложной судьбой и трагическим финалом.
Летом 1970 года Циммерман, за плечами которого были кровавая война, Дармштадт и кардинальная смена мировоззрения, писал своё последнее произведение. То, что оно будет последним, композитор решил сам.
Фото: Вера Журавлева
Владимир Юровский: "Циммерман получил заказ к Олимпийским играм в Мюнхене. Уже в процессе сочинения нового произведения, которое должно было прославлять мирные цели Олимпиады, он принял решение уйти из жизни. В августе 1970 года сочинение было закончено. Композитор поставил точку и по латыни написал "Omnia ....", что означает "Все.... Господне". Отослав произведение заказчику, через пять дней Циммерман покончил жизнь самоубийством. Ему было 52 года..."
Премьера нового сочинения состоялась в 1972 году после печально знаменитой Мюнхенской олимпиады, во время которой от рук террористов погибли ни в чем неповинные спортсмены. Этим произведением было экклесиастическое действо для двух чтецов, баса и оркестра. В России оно звучало лишь однажды, почти четверть века назад, в дни Музыкального фестиваля Западной Германии, во время которого прозвучали и другие произведения Циммермана. Возвращение получилось благодаря Юровскому и артистам триумфальным.
Циммерман в качестве названия для своего опуса выбрал строчку из Екклезиаста "И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем". Аудиальный ряд его составляет не только партия оркестра и солиста-баса, но и драматическое чтение двух великих текстов: стихи из четвертой главы Книги Екклесиаста и фрагменты из главы "Великий инквизитор" из романа "Братья Карамазовы" Достоевского. Маэстро Юровский, по собственному признанию, присутствовал на первом исполнении "Действа" на немецком языке в России, и памятуя о том опыте, решил перевести партии чтецов на русский, чтобы смысл знаковых для мировой культуры текстов дошел буквально до каждого слушателя в зале. Осуществляли замысел драматические актеры Евгений Цыганов и Андрей Семенов, которые справились со своей задачей блестяще.
Владимир Юровский: "В этом сочинении сталкиваются два текста как если бы сталкивались два времени - прошлое, символизирующееся текстом Екклезиаста и странное будущее, которое для Циммермана олицетворяет текст Достоевского, текст современный, предвосхищающий это самое будущее. Как два демона, чтецы борятся за душу человека, но в конце человек все равно остается один".
Фото: Вера Журавлёва
Экклесиастическое действо Циммермана стало высшим проявлением того, что сам композитор называл "тотальным театром". Партитура стала местом пересечения авангарда, рока, джаза, полистилистики и сценического искусства: партитура содержит пластические предписания для чтецов. В момент кульминации, когда между актерами завязывается ожесточенный спор "богатство или свобода", к средствам выразительности добавляются топот, жестикуляция, скандирование отдельных фонем. Сильное впечатление производит на этом фоне инфернальный раскат литавр, как грянувший гром. Трактованная во многом в духе джазовых импровизаций перкуссия вообще играет важную роль в этом произведении, как и три расставленных стереофонически, тромбона. Помимо функции "разделителей" формы, они - по традиции носители "трубного гласа". В состав оркестра Циммерман ввел электро-гитару, символ массовой культуры.
"Орфей" спросил у Алексея Потапова, исполнявшего партию электро-гитары, чего добивался композитор, введя электрогитару в состав оркестра.
Алексей Потапов: На мой взгляд, в первую очередь, электрогитара - это дух времени, характерный для композиторов новой музыки. Начиная с семидесятых годов, гитара стала прочно входить в состав оркестра, исполняющего новую музыку. Во многом, конечно, это случилось благодаря рок-музыке. Ну, а во вторую очередь, она придает испанский колорит. Все-таки, действо привязано к средневековой Испании. В целом, идет смешение жанров и стилей. В пользу рока свидетельствует как раз наличие именно электрогитары, а не классической. В партитуре даже есть один момент, в котором имитируется приемы игры на электрогитаре, характерные для рока. А от джаза - свинговый ритм в конце, на каденции солиста.
Атмосфера произведения проникнута невероятно сильным переживанием конечности всего сущего, чем напоминает фильм Бергмана "Седьмая печать". Перед финалом дирижер и актеры, закрывая лицо руками сидят в позе лотоса на сцене под разноголосицу, доносящуюся со всех сторон. Концепт и акция в этом сочинении не спорят друг с другом, как это частенько бывает в произведениях современных авторов. Таким образом, отсутствие громких оперных проектов в России маэстро Юровский компенсирует постановками в духе Экклесиастического действа. Режиссером произведения Циммермана выступил Виталий Фиалковский.
В финале сценический эпатаж оборачивается сакральностью. Эффект мистериальности происходящего усиливается во время звучания предсмертного хорала "Es ist genug" из знаменитой баховской кантаты. Голоса чтецов молчат, и герой Циммермана перед лицом смерти пронзительно одинок.
Фото: Вера Журавлёва
После такого ошеломляющего первого отделения концерта, второе хотя и было наполнено прекрасной музыкой, но заметно проигрывало по накалу страстей. Два духовных концерта Шютца в исполнении ансамбля старинных инструментов Alta Capella и Хора Академии им. Попова, пускай и звучали умиротворенно, но филигранностью не отличались. Еще одной кульминацией вечера мог бы стать "Немецкий реквием" Брамса, однако, выдав бурю эмоций в Циммермане, оркестр и хор будто выдохся. Ангельскую красоту этой музыки оспаривать не приходится, но красота эта так и осталась просто красотой. Откровения, пусть даже и под управлением маэстро Юровского, не случилось.
Материал подготовила Елена Кравцун
