В Калуге с
20 по 25 августа проходил Третий международный конкурс молодых оперных певцов
имени Максима Михайлова. Лауреатом первой премии в конкурсе исполнителей камерной вокальной музыки стала обладательница
редкого меццо-сопранового тембра Полина Арцис – перспективная оперная певица, с
отличием закончившая учебу в Московской Консерватории, и продолжившая свое
обучение в Академии Молодых певцов при Мариинском театре.
В эксклюзивном
интервью радио «Орфей» солистка Академии Молодых певцов Полина Арцис рассказала
о сложностях работы в жанре камерного пения, минусах стенобитного голоса, особенностях
учебы в Консерватории, подготовке китайских вокалистов и внутренних зажимах молодого певца.
- Полина, прежде всего хочу поздравить Вас с победой! Это не первый конкурс, в котором Вы одерживаете победу. И у каждого конкурса есть свои нюансы. Как я поняла, в широком масштабе конкурс им. Михайлова имеет два направления: конкурс камерной музыки и «классический» оперный конкурс. Как эти направления друг с другом соседствуют во время проведения конкурса?
Большое
спасибо! Да, в августе в Калуге проходило одновременно два конкурса, и мне
кажется, что это замечательная возможность для молодых певцов максимально
разносторонне себя проявить. К
сожалению, конкурсов, целиком посвященных камерной вокальной музыке, существует
крайне мало, здесь же этот жанр был представлен развёрнуто. Очень хочется
поблагодарить всех организаторов и лично Ларису Абисаловну Гергиеву за такое
серьёзное отношение к жанру камерной вокальной музыки и желание поддерживать и
развивать его! Даже в оперном направлении обязательными к исполнению на
первом туре были старинные арии и камерные сочинения.
Главной проблемой мне видится даже не сложность
музыки и технические способности исполнителей, а само отношение к этому жанру
среди певцов в наше время. К сожалению, очень
часто я встречаю среди коллег мнение, что камерная музыка – это некий
второстепенный жанр. И этот стереотип складывается ещё во время обучения,
когда старинная музыка воспринимается как необходимый мучительный этап на
первых шагах, а романсы и песни – только лишь закуска к основному блюду –
опере.
При этом камерная
музыка – это сложнейший жанр, требующий от исполнителя предельной концентрации
и очень кропотливой работы. Если в оперном спектакле персонаж развивается
постепенно от первого выхода до финальной сцены, и пониманию его характера
способствуют сюжет, сценическое оформление спектакля, партнёры по сцене, - то в
вокальной миниатюре певец находится один на один со зрителем, а вся его история
изложена в нескольких страницах нотного текста, за время звучания которых он
должен вызвать сопереживание и отклик публики. Исполнитель должен очень хорошо понимать
и чувствовать, что он делает.
Полина Арцис во время концерта
в Малом Зале Консерватории
Есть такое шутливое определение русской вокальной
школы: «хорошо = громко». Конечно, это ирония, но, к сожалению, именно у нас в
России многие певцы, особенно
начинающие, мерилом качества считают масштабность звучания голоса. Тем
временем, этот критерий не является основным ни в опере, ни тем более в
камерном вокальном жанре. Стенобитный
голос поражает в первые мгновения, но если за силой звука ничего не следует, то
он так же быстро перестаёт быть интересен. Главным всё равно в итоге оказывается интеллект, способность работать с
музыкальным и литературным текстом. Например, гениальная Зара Долуханова
пела сложнейшую, тончайшую музыку – и как обидно слышать комментарии из серии:
«Да, но голос-то у неё был небольшой и вообще непонятный». Мне кажется,
определение «большой/маленький» совершенно не уместно в разговоре о качестве
пения. «Умный/не умный» подошло бы больше.
- Вы
учились в Италии у профессора Карло Пари. Я была на одном из мастер-классов
Пари, он большое внимание уделяет музыкальной фразе, логике, акцентам. И,
конечно, произношению. У нас мало внимания уделяют произношению. Хотя если бы
певец думал о том, не как громко он поет, а что, то это бы помогало ему
избавиться и от технических проблем. Это правда? Снимает ли правильное
звукоизвлечение вокальные зажимы?
Да, это пересекается с тем, о чём я сейчас
говорила. К любому исполнению нужно подходить с умом, а особенно к исполнению
на иностранном языке.
Когда я училась в Колледже, я, как и многие
другие, недоумевала на мастер-классах приглашенных иностранных профессоров: они
почему-то все как один начинали с вопроса: «Ты знаешь дословный перевод своей
арии?» - и потом продолжали говорить про фразы и эмоции. Я думала: что за
обман? Лучше бы обратили внимание на вокал, дыхание, поднятое нёбо, или ещё что!
Но практически никто никогда не касался этой стороны вопроса, а вот про
музыкальную составляющую говорили все. Став старше, я поймала себя на том, что
тоже первым делом, услышав какого-нибудь студента, думаю: а знает ли он
дословный перевод своей арии? Оказывается, это всегда очень хорошо заметно.
Тамара Синявская и Полина Арцис, за роялем - Анастасия Зимина
Когда ты
чётко понимаешь, о чём поёшь, решаются сразу две проблемы: физиологическая и
артистическая. Во-первых, если певцу понятна внутренняя логика построения
фразы, ему гораздо проще выстроить музыкальную фразировку, акценты. Как
правило, автор – не дурак, а значит, он уже сделал так, чтобы музыкальное
развитие совпадало со смысловым, особенно в бельканто и романтической музыке. Внутренние зажимы неизбежны, если человек
рассматривает музыкальный материал как набор нот, среди которых есть лёгкие и
сложные, и где-то можно расслабиться, а главное – показать крайний верх на
фермате. При этом та же верхняя нота
даётся гораздо легче, если понимаешь, откуда и зачем она появилась, а не
воспринимаешь её наличие, как планку, которую нужно перепрыгнуть в беге с
препятствиями и понестись дальше. А что касается исполнительской стороны,
то тут всё просто: как можно убедить в чём-то зрителя, если ты сам не
понимаешь, о чём поёшь? Поэтому непременно нужно изучить своего персонажа,
сюжет оперы и дословно перевести свою арию, ведь художественный перевод подчас
имеет к оригинальному тексту очень мало отношения.
Что же касается произношения в пении, то это профессиональная необходимость. Если русский певец едет за рубеж и собирается петь на языке той страны, в которой он находится, то к нему будет очень пристальное внимание. Например, гласные в русском строятся более глубоко, чем в итальянском, поэтому итальянцы часто смеются над нашими «амуоре» и «чиель», даже когда мы совершенно искренне стараемся сделать фонетически чистый звук. А поскольку итальянская школа изначально строится от речи, то можно сделать вывод, что вокальный аспект будет зависеть от чистоты произношения напрямую.
Разумеется, всё это не означает, что не нужно
заниматься техникой пения. Это по умолчанию на первом месте. Но музыкальный
подход необходим, и именно об этом говорит маэстро Пари и другие оперные коучи.
Кстати, о существовании такой специальности, как коуч, я узнала только за
пределами России. У нас принято, что есть педагог по вокалу и концертмейстер, с
первым мы по большей части занимаемся техникой, а со вторым выучиваем ноты. Коуч – это пианист, который не просто
аккомпанирует певцу, а разучивает с ним произведение с точки зрения стилистики,
языка, фразировки. В наших учебных заведениях подобного нет. Никто не
занимается с певцами отдельно музыкальностью, вот и получаются в этой области
пробелы.
- Об
образовании мы еще поговорим. А теперь давайте поговорим о Вас. Полина, у Вас
редкий голос – колоратурное меццо-сопрано. Я также знаю, что помимо Первой
премии на камерном, Вы получили на этом конкурсе специальный диплом за
исполнение арии альта из оратории «Мессия» Г.Ф.Генделя. В этой арии «But who
may abide..» много колоратур. Можно ли певцу развить навык колоратуры или
умение «колоратурить» дано от Бога и певцу с другой фактурой голоса это менее
недоступно? Я считаю, что колоратура - это все-таки дар, но возможно именно Вы,
владея приемом колоратуры, сможете убедить, что каждый певец может развить этот
навык? В таком случае, что для этого надо делать? Как правильно колоратурить?
Есть ли какие-то подводные камни во время исполнения колоратур?
Вообще, я никогда не рассматривала себя как «колоратурное
меццо» и далеко не сразу начала петь произведения соответствующего репертуара.
Я думаю, что навыки может развить каждый.
Конечно, если в голосе есть подвижность от природы, это несколько проще, но при
желании каждый может достичь результата. Например, на первом курсе мне сказали,
что трель – это врождённое, и если у меня её нет, то нужно с этим смириться. А
я категорически не могла понять, как люди делают трель. Спрашивала у подруг-колоратурных
сопрано, все говорили мне, что нужно освободить гортань, и я очень хорошо это
запомнила, но как именно освободить гортань, никто почему-то объяснить не мог.
Однако через какое-то время проб, ошибок и упражнений (исчисляемое годами) я всё же что-то поняла и теперь применяю.
Поэтому мне кажется, что всё достижимо, и даже для тех певцов, чья фактура
голоса не предполагает подобного репертуара, это полезно в качестве тренировки
дыхания и концентрации звука. На тему «как правильно колоратурить» я не считаю
себя в праве давать советы, мне самой ещё есть, к чему стремиться, да и сложно
описывать технические процессы в интервью. В любом случае, очень важно, чтобы
был человек, способный объяснить и проконтролировать со стороны.
- В жюри
этого конкурса было несколько экспертов из Китая. В итоге конкурс получает
статус международного, а по статистике из 17 лауреатов камерного конкурса - 8
китайцев. И если это почти половина, то это похоже на тенденцию. Как Вы оцениваете
подготовку вокалистов из Поднебесной? Чему нам следовало бы у них поучиться?
Действительно, на конкурс приехала большая группа
молодых исполнителей из Китая. Как и среди всех остальных, среди них были и
очень сильные, и совсем начинающие певцы. Скажу честно, меня поразило, что
средний возраст участников – 19-20 лет, особенно в камерном конкурсе (часть из
них участвовала только в камерном, а в оперном нет). Похвально, что ребята
пробуют себя с самого юного возраста, приобретая опыт на будущее. Однако я не
могу сказать, что все как один китайцы приехали достаточно подготовленными: возвращаясь
к разговору об иностранных языках, выступление некоторых ребят могло служить
наглядным примером. Они очень старались, исполняя русские романсы, но многие
участники просто брали дыхание посреди слова. Казалось бы, такой пустяк, но
ведь каждый в зале это услышал и понял, и сразу потерял интерес к певцу, даже
если у него неплохой голос. Голоса, кстати, и правда были неплохие. В общем, основываясь на впечатлениях от данного
конкретного конкурса, я сказала бы, что среди представителей Китая достаточно
хороших певцов, но глобального завоевания ими мировой оперной сцены опасаться
пока не нужно.
- Полина,
Вы закончили Консерваторию с отличием в классе Клары Григорьевны Кадинской.
Партия Любаши из «Царской невесты», которую Вы исполнили в оперной студии,
стала для Вас творческим успехом. Расскажите о периоде своей консерваторской
жизни? Какие советы Вы бы хотели дать тому, кто только поступил в
Консерваторию? Например, нужно ли обязательно петь в Оперной студии? На что
молодому певцу необходимо обращать внимание в расписании, а на чем можно
«сэкономить»? Будем надеяться, что советы помогут сэкономить время молодым
певцам и заострить их внимание на важных вещах, сделать правильный выбор.
Это непростой вопрос. У меня был комплекс
отличницы, я очень переживала за свои оценки по всем предметам. В моём красном
дипломе стоит одна четвёрка, по отечественной истории, которая до сих пор
мозолит мне глаза, хотя очевидно, что не только эта оценка не имеет никакого
значения для карьеры оперного певца, но и сам
диплом никого не интересует, а только твои собственные профессиональные
качества, которые ты либо демонстрируешь, либо нет.
Полина Арцис в роли Любаши - сцена из оперы
"Царская Невеста" Н.А.Римского-Корсакова
И всё же, я придерживаюсь мнения, что у певца в голове должно быть что-то кроме
резонатора. Нам необходимо уметь читать с листа и не теряться в многоголосии,
поэтому важно посещать сольфеджио. Или, например, фортепиано – обычно у
вокалистов этот предмет проходит довольно условно, но я рада, что попала к
требовательному педагогу, потому что сейчас я могу самостоятельно разобрать
музыкальный материал и сэкономить время и деньги, не прибегая к помощи
концертмейстеров. Знание истории музыки помогает ориентироваться в стилях и
эпохах, сопоставить исторические факты с биографией композиторов и получить
представление о том, что имел в виду автор.
Но важнее всего, конечно, специальность. Я
занималась в классе Клары Григорьевны Кадинской, которая с большой теплотой
относится ко всем своим подопечным. Я благодарна ей не только за вокальные
советы, но и за то, что она поддерживала все мои эксперименты с репертуаром, а
иногда сама настаивала на том, чтобы я бралась за вещи, к которым считала себя
ещё не готовой. В Консерваторию люди поступают так или иначе с каким-то багажом
знаний и умений, и, мне кажется, очень
важно попасть к такому педагогу, который кроме прочего поможет начинающему
певцу почувствовать почву под ногами и
разобраться, в какое русло направить свои способности.
В Оперную студию я попала буквально сразу же на
первом курсе – спектакль «Снегурочка» ехал на гастроли, и им срочно нужно было
меццо-сопрано с загран-паспортом на роль Царского Отрока. Я выучила сложнейшую
партию, состоящую из пяти сольных тактов и пары ансамблей, и таким образом
началась моя оперная карьера (смеется).
После этого мне предложили партию Лариной, которую обычно не хотят петь меццо,
потому что им высоко, а сопрано – потому что это партия для меццо. Я не отказывалась ни от чего, потому что выйти
на сцену в оперном спектакле в сопровождении оркестра, даже если это «кушать
подано» - это, на мой взгляд, самое главное, особенно когда ты первокурсник.
Хотя, у меня неоднократно возникали споры на эту тему с другими студентами.
Многие считают, что не надо размениваться по мелочам (зачем я буду сидеть
целыми днями на репетициях ради пяти минут?), а лучше уж через какое-то время
выйти сразу в главной партии. Каждая точка зрения имеет право на существование,
я могу лишь сказать, что для меня мои
десятки выходов в мелких партиях послужили отличной тренировкой работы с
партнёрами, освоения сценического пространства, актёрского мастерства, и в
итоге к своему дипломному спектаклю в партии Любаши мне оставалось волноваться
только за качество своего пения. Не представляю, что бы со мной было, если
бы мой госэкзамен стал моим первым спектаклем, а ведь у многих так и
получается.
Сцена из спектакля Оперного театра
при Московской Консерватории им.П.И. Чайковского
Поэтому я лично
советовала бы поступившим в Консерваторию брать максимально из того, что
предлагается в плане специальности. Но и не только от Консерватории,
конечно – нужно искать конкурсы,
прослушивания, участвовать в концертах, пробовать себя везде. Чтобы потом
не упрекать себя за потерянное время. Я хочу сказать, многие думают, что они «ещё не готовы» и всё ждут, что рано или поздно
запоют как боги, и уже тогда… Самокритика должна быть здоровой. Нужно
просто понимать, до чего ты дорос, а до чего пока нет (естественно, не следует
на втором курсе подавать заявку на конкурс Чайковского), но проверять себя
нужно постоянно, чтобы как минимум иметь возможность смотреть по сторонам и
понимать, каков общий уровень и соответствуешь ли ты ему. Это только моё мнение,
я знаю многих людей, которые копят-копят силы, а потом сразу выстреливают. Я
всегда искренне радуюсь, когда наблюдаю подобное у своих друзей! Но тут каждому
своё, наверное.
- Успех зависит от многих факторов, в том числе и от того, насколько
правильный выбор сделал певец в начале своего пути. Грубо говоря: пел он
сначала старинные арии или сразу взялся за арию Азучены. Насколько я знаю, Ваш
первый педагог по вокалу, заслуженная артистка России - Глафира Серафимовна
Королева, всегда старается уберечь певца от неправильно выбранного пути и очень
внимательно относится к выбору партий. Лучше меньше петь, да лучше. Как Вы
решаете вопросы выбора репертуара сегодня? И над какими ролями работаете как
солистка Академии молодых певцов Мариинского театра в классе у Анны Гургеновны
Кикнадзе?
Я тоже уверена, что самые первые шаги очень важны, ведь первый учитель - это человек, который закладывает тот фундамент, на котором основывается потом всё дальнейшее развитие. Я начала заниматься ещё в музыкальной школе, и для меня таким человеком стал Георгий Ангелович Спасов, который несмотря на мой юный возраст стал по-настоящему всерьёз со мной работать. Он не только занимался техникой пения, но и рассказывал о великих певцах, ставил записи, и я послушно слушала, даже когда ещё не понимала, как это важно. Мне невероятно повезло встретить настоящего учителя. Именно он привил мне любовь к редкой музыке и, конечно, только благодаря ему я решила пойти по этому пути дальше.
В Академическом музыкальном колледже при Московской Консерватории им. П.И. Чайковского я попала в класс Глафиры Серафимовны Королёвой, и я не встречала людей, которые с такой заботой и трепетом относились бы к своим ученикам! Вы совершенно верно заметили, что Глафира Серафимовна всегда старается уберечь от неправильного пути. В моём случае это приобретало даже масштабы борьбы с кафедрой: когда кто-то из педагогов предполагал, что я сопрано, она перед всеми отстаивала моё право петь своим голосом.
Я преклоняюсь перед ней за то, что она не заставила меня искусственно менять тембр тогда, когда у других были сомнения. Глафира Серафимовна очень бережёт своих студентов, и подчас непросто смириться с тем, что какие-то произведения брать пока нельзя, ведь на первых курсах мы все Азучены и Царицы Ночи.
Но эта система себя оправдывает: девочек из класса Королёвой всегда отличают два вещи: свежие голоса и тонкий стиль в музыке и исполнении - очень важные критерии для поступления в ВУЗ и дальнейшей карьеры со всеми её нагрузками.
В Академии молодых певцов я занимаюсь в классе у замечательной меццо-сопрано, солистки Мариинского театра Анны Гургеновны Кикнадзе. Я рада этому обстоятельству, ведь у меня есть возможность не только лично взаимодействовать с выдающейся певицей, но и наблюдать за действующей солисткой оперы на практике и учиться многому "в режиме реального времени". Кроме того, всё, что я беру в работу, давно есть в её репертуаре, и она как никто может объяснить многое по собственному опыту изнутри. Это уже не совсем учёба, это некий процесс со-творчества, совместной работы и поиска, от которого я получаю и большое удовольствие, и большую пользу.
Что касается выбора репертуара в настоящее время, то при активной работе такой проблемы не стоит, всё решают за тебя. Однако хочется, чтобы была возможность саморазвития. Возвращаясь к разговору о камерной музыке, то печально констатировать, что этот жанр не так востребован, как раньше. Толстые фолианты французской, испанской, итальянской, английской музыки, которые я везу из разных стран, не в силах пройти мимо такой редкости, стоят на полках и ждут своего часа. Мне бы очень хотелось поделиться с миром всей этой красотой, но шанс выпадает, к сожалению, крайне редко.
Полина Арцис в гостях "Музыкальной гостиной" Святослава Бэлзы
- Певец - это профессия зависимая, от режиссеров, дирижера, от голоса. Но поскольку Вы также обладатель I премии «III Независимого международного конкурса оперных исполнителей», хочу спросить у Вас, что оперному певцу сегодня необходимо, чтобы чувствовать себя независимо? Возможна ли она, эта независимость?
Певец всегда зависим. От дирижёров, режиссёров, мирового финансового кризиса, глобального потепления... Даже если исполнитель не привязан к какому-то одному театру, а ездит по всему миру - концерты планируются и отменяются, требования к комплексу артистических качеств становятся всё строже, выходить на сцену приходится в любом физическом и эмоциональном состоянии, а публика всегда чувствует, искренен ты с ней или нет. Поэтому о независимости говорить не приходится. Я думаю, важно чувствовать себя самостоятельной творческой единицей, но при этом пребывать в гармоничной взаимозависимости с остальным творческим миром, насколько это возможно.
Материал подготовила специальный корреспондент радио «Орфей»
Екатерина Андреас
Фото- Дарья Кузнецова, личный архив Полины Арцис
