Фестиваль «Территория», «Опергруппа» Василия Бархатова, команда молодых режиссеров, Московский ансамбль современной музыки и дирижер Федор Леднёв представили столичной публике три эпизода незаконченной оперы композитора Ольги Раевой «Сны Минотавра» на либретто классика современной русской словесности Владимира Сорокина. Единственное представление состоялось 12 октября на сцене Театра Наций и оставило, похоже, зрителей в замешательстве. Некоторые уходили из зала, не дожидаясь конца, но на самом деле никакого бесчинства на сцене не происходило. Было вполне красиво, но… непонятно.
«Сны Минотавра» – вторая по счету постановка, реализованная в рамках пилотного проекта «Опергруппы» – «Лаборатория современной оперы». Напомним, что первый спектакль «Лаборатории» – опера «Франциск» композитора Сергея Невского – была показана в Большом театре в сентябре.
Объединив под эгидой экспериментальной творческой формации наиболее перспективных молодых отечественных режиссеров, композиторов и художников, команда Василия Бархатова поставила своей целью популяризировать современную российскую оперу и раскрыть ее потенциал в тенденциях передового музыкального театра. Ключевые принципы работы – тотальный эксперимент, неограниченное исследование и безудержный поиск по курсу актуального искусства, прежде всего музыкального.
«Сны Минотавра» принадлежат авторству Ольги Раевой. В прошлом выпускница Московской консерватории, ученица Эдисона Денисова и Владимира Тарнопольского, сегодня она живет в Европе, где ее музыка исполняется ведущими музыкальными коллективами концептуальной направленности. Среди них – британский струнный квартет Ардитти (Arditti Quartet), немецкие Ensemble Modern и Ensemble Recherche, Берлинский камерный ансамбль новой музыки KNM (KNM Berlin), амстердамский Schönberg-Ensemble, венский ансамбль Klangforum Wien.
«Сны Минотавра» были задуманы Ольгой Раевой как сочинение для музыкального театра, структурированное из восьми эпизодов, каждый из которых, по словам композитора, «являясь частью целого, представляет собой в то же время самостоятельную вещь». Работа над написанием партитуры еще ведется, и обещает быть завершенной к 2014 году. На сегодняшний день целиком готовы три эпизода – «Квест», «Дочь Носорогопаса» и «Семь снов» – которые и были представлены на фестивале «Территория» в качестве work-in-progress. Причем «Дочь Носорогопаса», написанная специально для Москвы, ознаменовалась мировой премьерой, поскольку прозвучала здесь впервые. Две другие части уже исполнялись прежде: «Квест» – на австрийском фестивале современной музыки Klangspurren, а «Семь снов» в 2011 году на фестивале «Московская осень» играл Ансамбль ударных инструментов Марка Пекарского.
В либреттисты Ольга Раева пригласила ни больше ни меньше самого Владимира Сорокина – культового российского писателя, одного из ярчайших представителей школы московского концептуализма в литературе. В оперном жанре Владимир Георгиевич работает не впервые – еще в 2005 году громким скандалом в Большом театре сопровождалась премьера оперы «Дети Розенталя» Леонида Десятникова на либретто Сорокина. Впоследствии оперу окрестили «знаковым произведением современного искусства», но тогда консервативная публика пришла в ужас от мысли, что экстремально провокационные фантазии писателя будут материализованы на священной сцене. В «Опергруппе» и Театре Наций в ужас не пришли – в «Снах Минотавра» нашлось место и нецензурной лексике, и абсурдистским монологам, и философскому цинизму.
Но это – в тексте… а на сцене?
Постановку осуществили три молодых режиссера – недавние выпускники театральных вузов: Кирилл Вытоптов (РАТИ-ГИТИС, режиссерский факультет, мастерская О.Л. Кудряшова), Екатерина Василёва (РАТИ-ГИТИС, кафедра режиссуры и мастерства актера музыкального театра, мастерская Р.Я. Немчинской) и Илья Шагалов (Школа-студия МХАТ, режиссерское отделение, мастерская К.С. Серебренникова).
Каждый из постановщиков отвечал за свой эпизод спектакля: Кирилл Вытоптов («Квест»), Екатерина Василева («Дочь Носорогопаса»), Илья Шагалов («Семь снов»).
Сценически «Сны Минотавра» задумывались, как синтетическое действо, включающее в себя элементы оперы, балета и инсталляции. Визуальное решение спектакля впечатлило свежестью и стилем. В глубине сцены расположился Московский ансамбль современной музыки, все остальное пространство было отдано под конструкты мобильной декорации, разработанные ученицей Сергея Бархина – Наной Абдрашитовой.
В «Квесте» разыграли экспрессивный скетч на тему московского метро. В «Дочери Носорогопаса» по сцене перекатывался объемный восьмигранник – импровизированная квартира со всем необходимым – кухней, ванной, гостиной и спальней, которые в зависимости от грани, на которой останавливалась конструкция, оказывались то на стене, то под потолком. В заключительном эпизоде «Семь снов» – на сцену выезжали «каменные» блоки, в расщелинах которых «жил» свой персонаж.
Словом, сценическое пространство было организовано выше всяких похвал – минималистично, образно, эффектно. Но все это никак не вязалось с тем, что исполнялось на сцене, включая шумоподобную музыку Ольги Раевой и экзистенциальные тексты Владимира Соркина. В конечном итоге, создавалось впечатление, что по отдельности – сценография, музыка и текст – представляют собой самостоятельные произведения искусства, но вместе превращаются в тотальную бессмыслицу, тяжелым грузом ложащуюся на мозг.
«Эффекта» добавило еще и то, что задвинутый назад оркестр и акустика зала Театра Наций, изначально не приспособленная для исполнения больших музыкальных произведений, не способствовали хорошему звучанию – и без того энигматичные тексты не поддавались расшифровке.
А было там, например, такое:
Невероятная, непередаваемая радость долгожданного одиночества, чудесным подарком упавшая с беспощадных небес обстоятельств. Комфорт телесной отъединенности, равновесие душевного примирения с самим собой, знакомый до слез парк мазохистских аттракционов, выстроенный еще в детстве. Как приятно войти в него снова, услышать скрип колес и скрежет шестеренок. Они ждут смазки – слез твоих. Громоздкие машины аутизма приветливо машут тебе родными ржавыми конечностями: «Здравствуй, Странник Ночи. Садись на нас, мы покатаем тебя». Дубовые комоды тайных желаний выдвигают скрипучие ящики со стопками простынь с перламутром твоей юношеской, давно засохшей спермы: «Давай помечтаем, Странник Ночи». Кристально чистое зеркало солипсизма выплывает из-за японской бумажной ширмы с нарисованными на ней нарциссами: «Мы вместе, Прекрасный Странник Ночи». Я снова дома. И я снова одинок. Здравствуй, драгоценный уют мой!
(Владимир Сорокин. «Сны Минотавра». Эпизод «Семь снов». Сон Экзистенциалиста-Пострструктуралиста)
А теперь представьте себе, что вы изо всех сил напрягаете свой слух, чтобы понять, о чем же здесь идет речь, в то время как извлечь какой-либо здравый смысл из этого маленького монолога – почти непосильная задача в принципе.
А еще представьте, как все это скандируется под раскаты барабанных палочек – «Семь снов» написаны Ольгой Раевой для семи чтецов и квартета ударных.
А вот, например, начало «Квеста» (слово происходит от английского «quest» – «поиски», и означает приключенческий жанр компьютерных игр):
В Slipgate второго уровня, сразу, через Новокузнецкую, там, где шаурма и нищий с ногой, где великаны и омоновец с лошадиной головой, а за углом Альфа-банк, а потом сугроб с бутылкой и огненной банкой. Огров много выскакивает сразу, больше чем солдат, а Гнилой Рыцарь только один…
(Владимир Сорокин. «Сны Минотавра». Эпизод «Квест»)
Судя по всему, речь идет о компьютерной игре, спроектированной в антураже Замоскворечья. Парень в шейном корсете скороговоркой зачитывает текст по планшету. Слова вычленить невозможно – они утопают в пространстве, не успевая долетать до слушателей, а на сцене в это время творится метрополитеновое безумие: люди трясутся в стилизованных вагонах под скрежетащие звуки оркестра в стиле «индастриал».
Наиболее «понятной» в отношении фабулы оказалась гротескная фрик-сказка «Дочь Носорогопаса», краткое содержание которой сводится к следующему…
В одной далекой и прекрасной стране жил король, у которого было три страсти: жидкие кубики, зубной скрип и невинные девушки. Каждый месяц пожилая Обергофмейстерша выбирала ему новую девицу – луну. Король жил с ней месяц как с женой, и если она была правильной, отдавал ее замуж за приличного человека. Неправильных девиц ждала Горькая Участь. В этом же королевстве жил Носорогопас, который однажды нашел яйцо, внутри которого обнаружилась спящая девочка с рыжими волосами. Носорогопас удочерил ее и окрестил Сферой. Когда Сфере исполнилось пятнадцать лет, Носорогопас повез ее во дворец на королевские смотрины. Сфере необычайно повезло – Обергофмейстерша выбрала ее луной:
Смотрите, ваше величество, какие грудка и шейка. Изгиб талии, нежные бедра, девственный лобок. А пяточки, а пупочек, а ушки! Ее тело жаждет правильных ласк!
В перекатывающемся по сцене восьмиграннике Сфера осваивает одиннадцать брачных правил, учится сосать сочные пружины, складывать жидкие кубики и скрипеть с королем зубами.
Основной накал страстей приходится на тот момент, когда внезапно король вспоминает, что когда-то давным-давно, будучи еще маленьким мальчиком, потерял свой золотой кастет, который ему подарил отец, в Старом лесу на поляне, где совокуплялись два кентавра. После этого королем овладевает навязчивая мысль во что бы то ни стало отыскать свой кастет. Он посылает Обергофмейстершу в Старый лес под угрозой, что, если та к заходу солнца не найдет кастет, то будет забита дубинами на Собачьей площади.
В конечном итоге Обергофмейстерше и Носорогопасу удается найти кастет короля – все ликуют и радуются ровно до тех пор, пока не выясняется, что кастет – не более чем брошь. Обергофмейстершу ожидает жестокая расправа, а Сферу (которая вроде бы вообще была ни при чем) – Горькая Участь.
Апогей всей предшествующей несуразицы приходится на самый конец:
Так печально завершилась эта история. Сфера не смогла стать майской луною короля, обман Обергофмейтерши был раскрыт совершенно неожиданным образом, убитый горем Носорогопас вернулся к своим носорогам, король по-прежнему регулярно скрипел зубами и складывал жидкие кубики, часы, как и положено, отмеряли время, слуги подавали жареных леопардов и вареных обезьян, спокойный народ с утра до вечера трудился на тучных полях, восемь рек по-прежнему впадали в двенадцать озер, огромные птицы кричали в кронах триволовых деревьев, крохотные медведи сладко спали в цветках орукайи, а у Сферы от Горькой Участи родились близнецы. Их назвали Конус и Цилиндр.
(Владимир Сорокин. «Сны Минотавра». Эпизод «Дочь Носорогопаса»)
Занавес!
Сценическая реализация «Дочери Носорогопаса» наглядно показала, что даже самый изящный абсурдистский концептуализм (в данном случае – текст Владимира Сорокина), скрещенный с другим не менее сильным концептуализмом (а здесь это и музыка Ольги Раевой, и режиссерское решение, и сценография спектакля) в результате производят нечто совершенно неудобоваримое – вплоть до отторжения. Именно после «Дочери Носорогопаса», которая следовала второй по счету за «Квестом», часть публики решительно покинула зал.
Наиболее снисходительно к «Снам Минотавра» отнеслись студенты театральных вузов, которых на фестиваль «Территория» аккредитовывают бесплатно. Так, одна из зрительниц в зале, обсуждая увиденное с подругой прокомментировала: «Нет, ну в этом что-то есть – впрочем, как всегда… Можно посмеяться…».
Заключительный эпизод «Семь снов» оказался самым гармоничным. Здесь различные персонажи – от Дон Жуана и Маркизы де Мертей до солдата сталинских времен, заключенные в передвижные «бетонные» блоки – делились впечатлениями от увиденных сновидений. Под потолком балансировал канатоходец, на авансцене фактурный мальчик исполнял пластические экзерсисы, а в финале под читку из «Книги пророка Иезекииля» вывели живую корову, которая, конечно, всех порадовала своим неожиданным появлением, но резонов его не объяснила.
Музыка Ольги Раевой сама по себе любопытна – все это в основном модные сегодня вариации на тему шума и имитации звуков. Эта музыка интересна в узком контексте актуального искусства – она не бездарна, но в то же время и не самодостаточна. Для расширения содержательности ей необходима некая визуализация.
Olga Rayeva - Quest (Episode I of Minotaur Dreams, 2010)
Того же самого не скажешь о тексте Владимира Сорокина, который, несмотря на всю свою абсурдность, существует автономно, воздействует на сознание и, по большому счету, не нуждается в интерпретации – ни на сцене, ни в музыке. В конечном итоге, Льюис Кэроллл тоже писал в стиле нонсенс, что не помешало ему стать не только основоположником жанра, но и классиком английской литературы.
Премьеру «Снов Минотавра» в Театре Наций посетила почти вся творческая команда: писатель Владимир Сорокин, композитор Ольга Раева, режиссер Василий Бархатов. Среди почетных гостей вечера можно было увидеть режиссера Кирилла Серебренникова, театрального критика Романа Должанского, а также зарубежных участников фестивальной программы. Присутствие столь авторитетных людей современного искусства в зале не помешало публике продемонстрировать свое «фи». Осуществить постановку «Снов» целиком «Опергруппа» планирует в 2014 году. Хочется надеяться, что к тому времени не только студенты смогут от души посмеяться над шарахающейся от лязгающего оркестра коровой и оперой, в которой почти не поют…
Материал подготовила Мария ЮРЧЕНКО
