Если задуматься, многие города представляешь себе именно по фильмам. Например, Нью-Йорк по «Завтраку у Тиффани», старую Москву по «Покровским воротам», Лондон по «Дневникам Бриджит Джонс», а довоенный Берлин по «Кабаре». Однако с Парижем мало какой город может тягаться по популярности у режиссёров. В одних картинах Париж – лишь место действия, в других - полноправный участник драмы. А бывает, что он становится главным героем ленты. Сравнительно недавно появилось две великолепные кинокартины, воспевающие очарование французской столицы – «Полночь в Париже» Вуди Аллена и анимационное кино «Монстр в Париже». Оба фильма наполнены потрясающей колоритной музыкой, так что их просто нельзя обойти вниманием.
Сюжет нового фильма Вуди Аллена можно было бы пересказать одной единственной его фразой, вошедшей в сборники афоризмов всех времён: «Моя жена как малое дитя. Я принимаю ванну, а она топит мои кораблики». С той лишь разницей, что герои картины только лишь собираются пожениться. Они молоды, красивы и успешны. Гил Пендер (Оуэн Уилсон) – модный голливудский сценарист, мечтающий круто изменить свою жизнь и заняться настоящей литературой. Его невеста Инесс (Рэйчел МакАдамс) – весьма приземлённая натура, избалованная дочь состоятельных родителей, сексапильная блондинка, которая далека от творческих терзаний возлюбленного. Гила она выбрала только лишь потому, что он «шибко умный» и успешный, но в главном она его не понимает.
В душе Гил – неисправимый романтик, любящий гулять под дождём, эстетствующий персонаж. Его влечёт прошлое. И оно ему в тысячу раз милее, чем современная действительность. Его идеал – двадцатые годы XX века. А что же происходило в это время? Что сделало эти годы такими притягательными для режиссёров, писателей, модельеров, частенько цитирующих основные тенденции «золотых двадцатых» на экране и подиумах?
Экскурс в прошлое
Это время будто источает решительность, сексуальность и утончённую элегантность. Первая мировая война уже позади. Люди, испытав ужасы и страдания военного времени, познав цену жизни, теперь хотят веселиться так, будто это их последний день на Земле. Поэтому бурно развивается индустрия развлечений. Особенно это заметно в Париже, который становится центром стиля и притяжения творческой богемы. Вновь открыл свои двери «Мулен Руж». Именно в 20-е в этом храме мюзик-холла начинает свою карьеру великий Жан Габен. Знаменитая афроамериканская звезда Франции Жозефина Бейкер на сцене варьете Фоли-Бержер впервые демонстрирует европейской публике танец чарльстон, тут же вошедший в моду. О Жозефине говорили, что она уже «не гротескная чернокожая танцовщица, а чёрная Венера, посещавшая поэта Бодлера в его снах». Эта деталь показательна: в моду входит культура афроамериканцев, и недаром это время назовут «эпохой джаза».
Само слово "джаз", которое теперь никто не считает неприличным, по одной из версий, означало сперва секс, затем стиль танца и, наконец, музыку. Музыке стал свойственен динамичный, но не агрессивный напор, состояние некой нервной взвинченности. Отход от классики был не резким, и легендарные джазмены использовали много чисто классических приемов. К традиционным инструментам добавились саксофон, тромбон и джазовая гитара. Музыканты смело экспериментировали и отчаянно импровизировали.
С эпохой джаза совпала и эпоха самого экзотичного и загадочного стиля арт-деко, который и по сей день влияет на умы художников. Например, судя по тому, что сегодня творится на подиумах, в живописи и кино, весна 2012 года – это закономерная дань арт-деко. Сочетание элементов модерна, кубизма и экспрессионизма и использование новаторского технического дизайна стали узнаваемыми чертами этого направления. Благодаря арт-деко изменился облик не только интерьеров фешенебельных отелей и салонов, но и целых городов. Стилистику модных "обтекаемых форм" творцы заимствовали у новейших моделей автомобилей. Посмотрим, например, на блестящие Кадиллаки, монохромные Паккарды, завораживающе Грэмы и Хапмобили. В эти годы роскошные авто щеголяли каплеобразными крыльями, заостренными хвостами, V-образными ветровыми стеклами. Они странным образом были созвучны эпохе, их даже называли «застывшим джазом».
Динамичный образ жизни естественно повлиял и на моду. Дамы перестали быть красивыми предметами интерьеров и примерными жёнами. Движение за права женщин привело к тому, что они стали, как и мужчины, водить авто, даже аэропланы, играть в казино, отчаянно курить и, что вообще нонсенс для прошлой эпохи, появляться в обществе без мужчин.
В живописи это время проходит под знаком так называемой «Парижской школы». Монпарнасс принял в своё лоно настолько диаметрально противоположных по стилю художников, что единой школой, конечно, это назвать сложно. Каждый творил в силу своих новаторских убеждений, не стеснённый академическими догмами. Сюда стремились со всех концов света, чтобы обрести своё неповторимое творческое лицо и окунуться в атмосферу ежечасного рождения шедевров. Если начать перечислять художников, которых относят к Парижской школе, то можно сбиться со счёту, настолько многочисленной и разношёрстной была компания. Достаточно назвать несколько имён, чтобы понять масштаб явления и за что тогдашний Париж прозвали «столицей искусств»: Пикассо, Модильяни, Дали, Ривейра, Сутин, Утрилло, множество наших соотечественников, к примеру, Гончарова и Ларионов, Цадкин и Липшиц. 
Париж стал мечтой и для литераторов всего мира, ведь именно здесь, как ни в каком другом городе, реальность тесно переплетается с литературой. Так было всегда. И 20-е не были исключением. Черпать вдохновение сюда приезжали и Фицжеральд, и Хемингуэй, и Гертруда Стайн, которой, к слову сказать, и приписывают термин, прочно закрепившийся за этими ребятами - «потерянное поколение».
Вот такое кино…
Даже этих нескольких штрихов к истории искусства 20-х годов достаточно, чтобы понять, каким дерзким, авангардным и привлекательным было то время. В творческом отношении великие годы выбрал для своих мечтаний наш герой Гил Пендер. Так стоит ли осуждать его за эскапизм, глядя на современное безвременье в искусстве?
Но если нам позволено лишь мечтать о машине времени, то Гилу судьба подарила шанс побывать в живой легенде. Традиционный осмотр банальных достопримечательностей из разряда «обязательны к просмотру» и дегустация вин под занудные комментарии от всезнайки Пола – товарища Инес, случайно оказавшегося в Париже, вскоре ему наскучивают. Буржуазно респектабельная фигура Пола - ценителя всего, что только в мире существует, становится для него невыносимой, и он бежит от общества, непрактично позабыв о своей ветреной невесте Инесс. С этого времени он решает гулять сам по себе.
В Париже еле уловима грань между прошлым и настоящим. И если при свете дня здания кварталов XVII века, романтическая тень парков, футуристический Дефанс и сокровищница Лувра связаны воедино нитью многовековой истории, то с наступлением ночи грань стирается. Что за сюрприз приготовил безрассудный город, Гилу предстояло узнать в полночь. Присев отдохнуть на ступеньках старинного здания, он вдруг обнаруживает откуда ни возьмись подъехавшую машину в стиле ретро, полную веселящихся людей, которые зазывают его принять участие в их развлечениях. Он попадает на вечеринку Жана Кокто, где за роялем поёт Коул Портер, шампанское предлагает Зельда Фицжеральд, невзначай знакомя со своим великим мужем Скоттом Фрэнсисом, покуривает трубку Хемингуэй и распивают граппу Дали, Бунюэль и сотоварищи. Разве такое возможно? Вариантов происходящего может быть несколько: либо дегустируемое вино дало о себе знать, либо это сон, либо расстройство рассудка, но подумать, что ты оказался в Париже 20-х годов?! Тем не менее, полночь в Париже творит чудеса. Вуаля, как говорят французы. 
Гилу так понравилось, что все последующие ночи он стал проводить в обществе кумиров прошлого. Ему даже удалось показать наброски своего романа самой Гертруде Стайн. Можно ли ещё о чём-то мечтать? Оказывается можно. Например, отбить любимую девушку у Пикассо. Дымчатый образ музы Адрианы (Марийон Котийяр) начинает преследовать Гила и в настоящем. Уже и невеста не так мила, да и в Голливуд возвращаться абсолютно не хочется.
У Адрианы сходные с Гилом взгляды, её тоже не устраивает настоящее. Она мечтает о «La belle époque», куда, кстати, наши герои тоже умудрятся попасть в последний романтический вечер. Они встречают Тулуза-Лотрека, Дега и Гогена, которые с жаром обсуждают, что у нынешних художников совсем не осталось воображения и как было бы замечательно жить в эпоху Ренессанса. Получается, в какое время ни живи, всё равно доволен не будешь. Настоящее не устраивает своей будничностью и скукой. Но именно это и есть жизнь, реальная жизнь без иллюзий. Раскрасить же её – в наших силах.
«Полночь в Париже» – 42-я по счёту картина Вуди Аллена. Пожалуй, это не только лучшая романтическая комедия в активе режиссёра, но и в мировом кинематографе за последнее время. Любовный треугольник, смешные до колик в боку курьёзные ситуации и искромётные диалоги – всё что положено по жанру, здесь в избытке. Актёрский состав поразит воображение самого тонкого ценителя. В фильме мимолётно засветилась даже первая леди Франции (а куда без неё в фильме о Париже?) – Карла Бруни Саркози в демократичном образе экскурсовода.
Операторская работа выполнена безупречно. За красоту кадра в картине отвечал Дариус Хонджи, снимавший у Жан-Пьера Жене, Полански и Финчера. Он сумел показать Париж как незамутнённую мечту, величественную и загадочную, которая ночью становится реальностью.
Особо следует сказать о музыке в фильме. Как известно, музыка всегда была для Вуди Аллена источником вдохновения. Чаще всего в его картинах звучат классика и джаз. Открывается фильм кадрами самых красивых мест города под чарующий саксофон Сиднея Беше. И, кстати, неслучайно. Этот пионер джаза был национальным героем Франции, а его именем даже названа одна из улиц Парижа. Вообще джаз в этом фильме задаёт лёгкое настроение повествованию и служит приятным саундтреком прогулок по городу. Преобладают композиции, в которых звучание гитары и саксофона – это состояние души, провокация и обольщение. Заглавная песня - Let`s Do it Коула Портера перестаёт быть вечнозелёным джазовым стандартом и превращается в целую эпоху. Кстати, сам сэр Коул в Париже вёл богемную жизнь богатого американца, по мотивам которой впоследствии поставил бродвейский мюзикл под названием «Париж».
Но, конечно же, самой трогательной композицией, под которую Гил и Адриана кружатся в прощальном танце, стала Parlez-Moi D`amour с таким французским звучанием аккордеона. А для любителей погорячее Вуди Аллен приготовил оффенбаховский канкан.
«Полночь в Париже» – это ода великому городу, которая продолжает линию, начатую режиссёром в «Матч-Поинте» и «Сенсации». Эти фильмы стали этакими киногравюрами Лондона и ознаменовали увядание любви Аллена к Нью-Йорку. Потом была эксцентричная Барселона («Вики Кристина Барселона»). Сам Аллен как-то признался: "Обожаю эти утонченные столицы с древней культурой. Для меня это всякий раз как признание в любви, переданное на экране. Надеюсь, с Римом получится то же самое». Как известно, режиссёр летом этого года начал работать над итальянским проектом под названием «Декамерон в стиле боп».
Поздний Вуди Аллен снимает кино высшей пробы. Новый и узнаваемый, мудрый и беспечный, он не растерял гениальности и дикого желания побеждать. «Полночь в Париже» - яркое тому доказательство.
О «Монстре в Париже» читайте на следующей неделе…
Елена Кравцун
