В
Санкт-Петербурге на сцене Концертного зала Мариинского театра выступил
легендарный французский пианист Пьер-Лоран Эмар, наследник великих
исполнительских традиций европейской фортепианной школы. Артиста отличают аристократический стиль игры, эстетизм
и высочайшее исполнительское мастерство.
Пьер-Лоран Эмар родился в Лионе в 1957 году, учился в Парижской консерватории у Ивонны Лорио, затем стажировался в Лондоне у Марии Курсио. Наряду с классическим репертуаром, Эмар много играет современную музыку. Он по праву признан лучшим ее интерпретатором. Он исполнил премьеры большинства сочинений Карлхайнца Штокхаузена, Дьердя Лигети, Стивена Райха, Элиота Картера и Пьера Булеза, с которым, кстати, Эмара связывают тесные творческие узы. В середине 1970-х, сразу после победы на конкурсе Мессиана, Пьер-Лоран Эмар становится участником ансамбля современной музыки «InterContemporain». С тех пор Эмар часто выступает вместе с Булезом.
Идея петербургского клавирабенда Эмара во многом принадлежит Валерию Гергиеву, который специально пригласил французского пианиста с сольным концертом в Концертный зал Мариинского театра. И Эмар охотно согласился, тем более что этот сезон для пианиста относительно спокойный.
Пьер-Лоран Эмар: «Мне много говорили об этом зале. Я очень счастлив и взволнован, что могу здесь играть – акустика превосходная! Редкостная точность, теплота, необычайная ясность… Так что это новый большой успех знаменитого акустика господина Тойоты. Конечно, я играл во многих залах, которые он конструировал. И все эти залы замечательные, но этот - совершенно особенный! Санкт-Петербург был первым городом России, где я играл. Это было в 1974 году. Несколько лет спустя я вернулся снова в эти края. И с тех пор нечасто, но регулярно бываю здесь. И всегда испытываю огромное волнение. Ведь в Санкт-Петербурге совершенно особенная культура, и, конечно, невероятная красота самого города. И потом, концерт в Петербурге – это еще и возможность посетить Эрмитаж. Так что каждое посещение этого города оказывает огромное культурное и эмоциональное воздействие. Поскольку я знал о замечательной акустике этого зала, то выбрал очень интимную программу. Все эти пьесы вызывают определенные образы. И пьесы либо очень короткие, как прелюдии Дебюсси, либо миниатюрны, как пьесы Куртага, либо «Листки из альбома», как у Шумана.
У Куртага пьесы объединены названием «Игры». Игры сочинялись от случая к случаю: день рождения, юбилей, или просто от желания что-то сыграть. И когда их набралось изрядно, Куртаг опубликовал отдельный том. В случае «Листков из альбома» Шумана пьесы создавались в совершенно разные периоды, и не объединялись в какой-то большой цикл. И как-то удачно вышло, что когда он был в Дюссельдорфе, то по предложению издателя опубликовал большой сборник, или «альбом с листками», где объединены пьесы, которые a priori не должны были быть вместе. В обоих случаях Куртаг и Шуман совершенно разрозненные пьесы объединили для публикации. Так что это и в самом деле разного рода листки, которые оказались собраны в одной программе. Как и прелюдии Дебюсси, которые все вместе представляют собой послания разных стран, разных культур, из другой атмосферы, климата, с иным ароматом. И мы отправляемся в воображаемое путешествие, следуя по страницам сборника. Вот такова идея моей программы. Как только я начал играть, я стал очень серьезно относиться к продумыванию и организации программ. Потому что сила программы, сила семантическая, поэтическая, эмоциональная, эстетическая исходит действительно из порядка ее организации. Например, в этой программе две пьесы Листа. Почему? Первая пьеса «Злой рок: зловещий, гибельный», написана в поздний период – очень дерзновенно, модернистски для своего времени. Ее гармонии совершенно новаторские. Но в начале пьесы отсутствует направление. К тому же она практически не имеет конца. Это как бы пьеса вне рамок. И я нахожу, что она обретает смысл в этой программе, где произведения следуют в различных направлениях и переплетаются самым неожиданным образом. А вторая пьеса «Фонтаны виллы д`Эсте», тоже финального для Листа периода, являет собой контраст по отношению к «Злому року». Она настолько же сияющая, насколько «Злой рок» мрачен и следует в этом универсуме от 1-й части ко 2-й. Здесь предвосхищен импрессионизм некоторых пьес Клода Дебюсси».
Как уже заметил Пьер-Лоран Эмар, программу своего концерта артист построил по принципу контраста. Это незримое путешествие, в которое слушатель постепенно вовлекается с первых тактов мистических «Игр» Дьердя Куртага. Сонористические эффекты, тонкая звуковая материя пьес создают иллюзию невесомости. Следующие после «Игр» Куртага миниатюры Шумана из цикла «Пёстрые листки» и его же «Пять листков из альбома» неожиданно представляют немецкого романтика в ином ракурсе, отнюдь не поэтичного, а влекомого разного рода желаниями. Страстность и мечтательность Эмар поразительно передал и в следующей за этими пьесами Новеллетте Шумана.
Круг первого отделения снова замкнулся на графичных миниатюрах Куртага – фортепианном цикле «Осколки» (в оригинале написанного для цимбал). Пьер-Лоран Эмар не мог обойти стороной французский репертуар, предложив вниманию слушателей вторую тетрадь прелюдий Клода Дебюсси. Колористическая звукопись и необыкновенная красота фортепианных жемчужин Дебюсси пленила слушателей с первых же тактов. Артист исполнял эти произведения, отказавшись от внешних исполнительских эффектов. Напротив, все было сдержанно и аскетично. Из-под пальцев музыканта лилась чистая непосредственная лирика французского гения.
Виктор Александров, Санкт-Петербург
