Эстетствующим зрителям посвящается…
В Берлине состоялась церемония вручения наград Европейской киноакадемии – своеобразный аналог американского Оскара. Лучшим фильмом уходящего года стала «Меланхолия» Ларса фон Триера. Лента датского режиссёра была представлена в восьми номинациях и помимо главного приза удостоилась награды за лучшую операторскую работу и лучшую работу художника. После скандала в Каннах Ларс фон Триер редко появляется на публике, и статуэтку за него получала жена Бенте Фроге. Осталось дождаться февраля и узнать, удостоится ли «Меланхолия» признания американских киноакадемиков…
Пока оркестр настраивается, и дирижёр ещё не появился…
Для начала необходимо сказать пару слов о брутальной фигуре Ларса
фон Триера. Родом он из Дании. Снимать кино учился в Датском институте кинематографии. В историю искусства он уже вошёл и проходит по категории «новатор». Заслужил Триер сие звание, став одним из зачинателей провокационного, а ретрограды утверждают, что самого-самого провокационного в современном кинематографе движения – «Догма 95». Завсегдатай кинофестивалей, обладатель множества ценных наград, любимец завзятых интеллектуалов, архитектор кинодилогий, трилогий, и вообще всевозможных «логий», да что там мелочится - самый известный датский режиссёр – это всё он, неподражаемый Ларс.
Прелюдия
Что делает кино гениальным? Скандал на премьере или неподражаемый актёрский состав, авторский почерк или божественный саундтрек? Великолепный Ларс фон Триер, молниеносно превратившийся в персону нон-грата Каннского кинофестиваля, уж точно знает ответ. А мы сможем проникнуть в эту тайну благодаря его фильму под певучим названием "Меланхолия".
Кратко о сюжете - свадебная вечеринка оборачивается катастрофой вселенского масштаба: на Землю надвигается планета Меланхолия. С каждым часом она всё ближе, и шансов на выживание у человечества всё меньше. Перед нами ещё одна режиссёрская и, надо заметить, довольно неоднозначная вариация на тему Апокалипсиса, только без уже привычно рушащихся небоскрёбов и массовых жертв.
Картину эту я посмотрела ещё минувшим летом. Уже тогда было понятно, что «Меланхолия» – настоящее событие, которое совершит переворот в сознании многих людей и наверняка будет отмечено пристальным вниманием общественности. Так и случилось. Нынешняя церемония Европейской академии (EFA) тому веское доказательство.
Вспоминая все предыдущие работы Триера, готовишь себя к изысканному и одновременно брутально-одиозному действу, сдобренному энным количеством слёз и крови. Но первый же кадр с крупным планом лица Киртсен Данст останавливает течение мыслей. Становится понятно – высокая драма не меньше будет занимать сознание зрителя целиком и полностью.
В прологе замедленные кадры изображают то лошадь, падающую, будто в каком-то сюрреалистическом сне, то главную героиню Джастин в подвенечном платье в пруду (что сразу же наталкивает на ассоциацию с шекспировской Офелией), то райский сад в английском стиле. 
Всё это производит странное впечатление. С одной стороны, это словно прекрасно продуманная глянцевая съёмка какого-нибудь фэшн-гуру с претензией на искусство, но, с другой стороны, происходящее вдруг начинает напоминать живопись Магритта и метафизической школы. К этому примешивается ощущение садистского смакования агонии как сверхкрайнего состояния. Чувство предопределённости растёт не только с каждым кадром, но с и каждой нотой знаковой для картины музыки.
На музыке стоит остановиться особо. С миром звуков у великого и ужасного Ларса особые отношения. Многие свои фильмы он выстраивает по законам драматургии музыкального спектакля. Достаточно вспомнить фильм «Танцующая в темноте». По замыслу Ларса фон Триера он должен был начинаться с увертюры, которая звучит, когда в зале уже погасли огни – то есть, строго говоря, после начала фильма, но ещё до первого кадра! Действие в его фильмах часто делится на акты, а уж про развитую систему лейтмотивов я вообще молчу.
Саундтреки у Триера всегда полны неожиданностей. В выборе материала режиссёр проявляет себя как подлинный ценитель классической музыки. В своих методах он близок к культовой фигуре отечественного кино - Андрею Тарковскому. Датский принц от кинематографа опирается на вершинные и поворотные произведения различных эпох:
· барокко (ария «Lascia ch’io pianga» из оперы «Ринальдо» Георга Фридриха Генделя используется в качестве основной музыкальной темы фильма «Антихрист», концерты Вивальди, Альбинони и Перголези в фильмах «Мандерлей» и «Догвиль»),
· contemporary art (музыка, специально написанная Бьорк для «Танцующей в темноте»)
· и, наконец, романтизм в лице Рихарда Вагнера в «Меланхолии».
Триер неслучайно выбрал Вагнера – непревзойдённого гения передачи пограничных состояний. Прелюдия к опере «Тристан и Изольда» будет звучать на протяжении всего фильма, выполняя функцию лейтмотива, вскрывающего истинную сущность происходящего с главной героиней Джастин.
В лучших традициях триллера (лирическое отступление)
Знал ли Рихард Вагнер, творя судьбу своего «Тристана» в 1857 году, что его произведение изменит не только музыкальную будущность, но и жизни многих людей? «Тристан» стал поистине гибельной оперой. Её можно сравнить с метеоритом, который несёт бедствия и смерть.
Начиналось всё абсолютно невинно. Богатый цюрихский торговец шёлком Отто Везендонк сделал Вагнеру выгодное предложение. Он любезно пригласил не в меру амбициозного и уже известного композитора пожить в своём имении. В его распоряжение предоставлялся отдельный дом с поэтичным названием «Приют на зелёном холме». Эта возможность пришлась как нельзя кстати: Рихарду на тот момент жизненно необходимо было убежище от преследовавших его кредиторов. И всё бы кончилось хеппи-эндом, будь любвеобильный Вагнер поосторожнее. Но нет – с первого же взгляда он окончательно и бесповоротно влюбился в жену благодетеля – Матильду Везендонк.
Эта особа обладала внешностью Мадонны. Искреннее и горячее увлечение музыкой делали юную Везедонк ещё более привлекательной в глазах Вагнера. Она оказалась преданной и экзальтированной фанаткой его произведений. Стоит напомнить, что сам композитор в тот момент был не свободен. Его ещё скрепляли супружеские узы, но крах семейной жизни был не за горами. Однако это не мешало Рихарду каждый день обмениваться страстными любовными письмами с Матильдой.
Возникшее напряжение в имении Везендонков в скором времени достигло критической отметки. Час икс настал, когда Минна, жена Вагнера, вдруг обнаружила компрометирующее любовное письмо, завёрнутое в набросок увертюры к «Тристану и Изольде». С этой семейной трагедии начал свою разрушительную миссию
«Тристан». Первой жертвой музыкального Франкенштейна стал сам Вагнер. Его браку с Минной пришёл конец. Не выдержав душевных потрясений, она вскоре умерла.
Постановки своей новой оперы Вагнер добивался мучительно долго. Всюду ему отказывали. Наконец король Людвиг II Баварский, славившийся экстатической любовью к вагнеровской музыке, помог делу. Но история показывает, что на этом зловещие перипетии не закончились. Первый же исполнитель партии Тристана перешёл в мир иной спустя месяц после премьеры. Стоит напомнить, что в разное время на представлениях этой оперы скончались от инфаркта два дирижёра. Как ни странно, оба в один и тот же момент действия: во время пленительной заключительной кульминации дуэта во втором акте. И не менее загадочная деталь: последнее слово, произнесённое Ференцем Листом, было «Тристан…». Да и трагическая судьба Людвига Баварского тоже известна.
Не менее печальную участь ожидало и музыкальное искусство. Бесконечные модуляции и напряжённые хроматизмы «Тристана» благодаря своей обостренности станут легендарными. Ницше обозначит их как «инфекцию», молниеносно овладевавшую музыкальными произведениями других композиторов. Отражением агонии стал капитальный труд Курта «Романтическая гармония и её кризис в "Тристане" Вагнера». После мир звуков изменился до неузнаваемости.
Первый акт
«Меланхолия» представляет собой стройную композицию из пролога и двух актов драмы, названных по имени главных героинь: «Джастин» и «Клэр». Приверженцы классической драматургии должны быть довольны - единство времени, места и действия Триеру удалось соблюсти идеально. Всё начинается с малозначительного эпизода с застрявшей свадебной машиной только что поженившихся Джастин и Майкла. Но именно он открывает целую серию неловкостей и затруднительных положений на празднике. Мы узнаём подробности семейных отношений родителей Джастин – пары в разводе по причине кардинального несоответствия натур, сестры и её мужа – с виду благополучной, но не без скелетов в шкафу четы, и, наконец, самой Джастин и Майкла. На первый взгляд они кажутся счастливой молодой парой, но уже через несколько мгновений не понимаешь – зачем вообще всё это? Нечуткий Майкл выглядит каким-то эмоциональным похотливым истуканом, не понимающим, что происходит с его новоиспечённой женой.
В самые ответственные моменты праздника Джастин периодически исчезает с поля зрения. Она лишняя, она бежит от общества чуждых ей людей. В это время всё явственнее на горизонте вырисовывается таинственная звезда – планета Меланхолия. Именно в этом состоянии и пребывает Джастин. Никто из окружающих не может её понять. Все вокруг наоборот считают, что она должна быть счастлива – удачный брак, успешная работа и вся жизнь впереди.
Эти общественные постулаты счастья на самом деле не приносят тонким натурам покоя. Мятущаяся душа Джастин не находит опоры. Предчувствия и страхи, неосознанные желания и отвращение к происходящему томят её. Образовавшаяся душевная пустота не заполняется внешними проявлениями жизни, будь то свадьба или брачная ночь. Близость с родными, далёкими и холодными, как звёзды Млечного пути, невозможна. Всё это приводит к следующей активной грани состояния. Джастин, до этого ведущая себя как социопат, жаждущий тепла и понимания, превращается в скучающую, не понимающую себя стервозную особу. К утру она уничтожает едва начавшийся брак, порывает с боссом-наглецом и бесстыдно овладевает юношей в саду. Более никаких социальных условностей.
Акт второй
Далее с образом Джастин происходят ещё более увлекательные метаморфозы. Она предстаёт сначала больной, живущей в страхе и оплакивающей весь мир, а потом - потерявшей вкус к жизни и своим любимым привычкам навсегда. В итоге всех этих превращений перед нами аутентично холодная и сильная в своём знании исхода женщина. Она принимает надвигающуюся катастрофу как неотвратимую данность. Ярким контрастом становится образ её сестры Клэр в исполнении Шарлотты Генсбур. Клэр подвержена огромному влиянию общественного мнения, она вся – дитя социума. Даже перед лицом катастрофы она хочет, чтобы всё было прилично. Но для кого? В размеренной уединённой жизни и простых радостях сельского обитания – в приготовлении пищи, собирании смородины, воспитании ребёнка - она находит своё счастье. 
Клэр - квинтэссенция женщины и матери. Когда она собственным телом отчаянно укрывает своего мальчика от града, рождается устойчивая ассоциация вечного образа Мадонны.
Её муж, позиционирующий себя как сильную личность, полностью контролирующую ситуацию, оказывается не в состоянии сообщить своим родным страшную правду о приближающейся катастрофе. Он, как загнанная собственным страхом лошадь, выбирает безболезненный исход от смертельной таблетки. Перебирая все фильмы Триера, стоит отметить, что мужчин режиссёр априори не жалует. Они предстают в его картинах жалкими, алчными, слабохарактерными... То ли дело женщины. И «Меланхолия» в этом отношении не выбивается из общей концепции мироустройства датчанина.
Финал драмы невероятно тяжёл. Ощущаешь нехватку дыхания, будто планета входит в атмосферу в режиме реального времени. Этот фильм не о конце – а фильм конец всему. Режиссёр будто констатирует: спасения нет. Будущего нет. Тишина в титрах символично это демонстрирует.
Постлюдия
Зададимся вопросом: почему смертоносная планета называется именно «Меланхолией»? На рассвете европейской цивилизации греческий монах Евагрий Понтийский сформулировал семь смертных грехов. В этот hit of top дурных привычек и наклонностей вошла и меланхолия. В век Просвещения она стала считаться нормой, а потом и вообще модой. Хаксли как-то заметил, что с ходом времени меланхолия из болезни постепенно превратилась в утонченную эмоцию, способствовавшую развитию и процветанию литературного декаданса XIX века. Само явление старо как мир, красивым названием этой напасти мы обязаны дедушке Гиппократу. Издавна считалось, что меланхолики полны опасностей, их опасались. И ведь недаром.
Планета «Меланхолия» - авторская метафора, на что указывает сам режиссёр. Современное человечество столь сильно подвержено депрессиям, что не за горами тот день, когда уныние охватит всю планету и города опустеют. Однако здесь есть ещё один слой смысла, за который отвечает саундтрек. Да-да, вы правильно поняли – ещё раз о Вагнере. Но для этого надо вспомнить одну сцену из фильма. Ночь, планета всё приближается, а Джастин не спится. Она идёт купаться в близлежащий пруд. Пленительное в своей белоснежности обнажённое тело Джастин в лучах убийственной планеты под томительные звуки - чувственность на грани.
Планета «Меланхолия» беспрецедентно красива, это зрелище завораживает своей фатальной прелестью. Тут Ларс опровергает каноническое заявление Достоевского, что «Красота спасёт мир». Нет, красота не спасёт мир, а уничтожит его. Вагнер утверждал, что страсть - это фактор разрушения. Следовательно, и любовь ведет к смерти.
Многие события в картине происходят ночью. В царстве сверкающего ложью дня человек привязывается к ложным и иллюзорным благам: к власти, славе, чести, дружбе. Бескрайняя ночь - другое дело. Как и герои оперы, Джастин жаждет тёмного времени суток. Апофеоз ночи – смерть, вечный мрак. Всё существование Джастин превращается в торжественное ожидание царства смерти и ночи, так как смерть – благо. У Вагнера это называется Liebestod, то есть любовь-смерть. И смерть воспринимается главной героиней вполне в духе оперы немецкого мастера – как кульминация любви.
***
Триер снимает кино не для того, чтобы радовать, проповедовать, воодушевлять, он снимает кино для раскрытия собственных идей. Как однажды сказал сам Ларс: «Что я делаю с помощью кино? Я убиваю».
Материал подготовила Елена Кравцун
