24 ноября в рамках абонемента «Новое поколение мировых звезд» выступит пианист Эдуард Кунц, ставший этим летом одним из альтернативных героев XIV Международного конкурса имени Чайковского.
Несмотря на то, что Кунц – выпускник Московской консерватории, никогда прежде на концертных площадках столицы он не выступал. Надеемся, контракт с Филармонией, которая сразу после конкурса пригласила музыканта стать ее эксклюзивным пианистом, восполнит этот пробел и лучше познакомит с творчеством Кунца. Программа дебютного концерта, на который распроданы все билеты, достаточно символична: вечер откроют аккорды концерта №1 Чайковского.
Специальный корреспондент «Орфея» Екатерина Андреас поговорила с Эдуардом Кунцем накануне его дебютного концерта в Москве об итогах конкурса Чайковского и новых виражах в карьере.
- Эдуард, и все-таки Вы решили сыграть для публики в этом году концерт №1 Чайковского. Расскажите, как изменилась Ваша жизнь после конкурса?
- Изменилась. По-крайней мере, я уже здесь, в Москве. И то, что я буду играть дебют с Национальным филармоническим оркестром – это, безусловно, последствия июньского конкурса. Что касается будущих выступлений, то 7-го декабря в рамках «Декабрьских вечеров» я дам сольный концерт в Музее Пушкина, а 13-го декабря мы выступим вместе с Александром Гиндиным, исполним произведения для двух фортепиано Грязнова, Чайковского, Аренского и Рахманинова.
- На следующий день после II-го тура Вам предложили стать артистом Yamaha. Какие преимущества для Вас это открывает?
- Могу сказать, что Yamaha всегда были моими любимыми роялями. Я взаимодействовал с Yamaha и в Англии, они ставили мне инструменты на все концерты, поэтому это совершенно естественное продолжение нашего сотрудничества. В 2005 году я получил премию от музыкального фонда Yamaha Music Foundation. Сейчас, когда я признан артистом Yamaha официально, в зале любой страны мира, где я играю, я могу поставить именно тот рояль, который хочу. На завтрашний концерт заявлена Yamaha, также это касается декабрьских выступлений. Теперь все стало просто.
- Если посмотреть на Вашу биографию, создается впечатление, что на протяжении последних десяти лет Вы постоянно участвовали в конкурсах. Что ни год, то конкурс…
- Моя конкурсная карьера по многим причинам уже завершена. В этом году Конкурс Чайковского был последним моим конкурсом, теперь я могу сказать об этом точно. После этого я планировал еще принять участие в Кливлендском конкурсе, но уже никуда не поехал. Всему свое время. Сейчас я буду заниматься только музыкой, больше никаких конкурсов.
- В этом году на конкурсе впервые была использована разработка американского математика. Я имею в виду компьютерную программу Score of Harmony, исключающую личные мотивировки в принятии решений. Вы предложили как-то чистую «систему» голосования, поясните, что это?
- Ни о какой именно системе я не говорил. Вообще система – это плохое слово. Система может быть в математике, в музыке система неуместна. Тем не менее, чистая система, как мне кажется, может быть только одна. Она заключается в том, что когда член жюри ставит на листке балл, он сразу показывает его в камеру. Тогда становится понятно, кто какие баллы поставил. Если его спрашивают почему, он может сразу это объяснить.
- После окончания Московской Консерватории в классе Андрея Борисовича Диева Вы продолжили свое образование в Англии, где попали в класс Нормы Фишер. В связи с чем все это произошло?
- Я не столько попал, сколько к ней поехал. За год до моего поступления я играл на конкурсе в Голландии, который выиграл. В жюри этого конкурса была Норма Фишер. Мы стали общаться и в течение года колледж не только пригласил меня, но и предоставил стипендию, которая покрывала все расходы на учебу и проживание. Иначе я бы в тот период совсем не смог учиться. Это было то предложение, от которого не отказываются.
- А в российском музыкальном образовании Вы заметили какие-то перемены?
- Конечно, я вижу, что дела в нашей Консерватории становятся уже лучше, но, к сожалению, молодым студентам пока трудно найти элементарную возможность выступать публично. В Англии есть институт поддержки молодых музыкантов, который предоставляет возможности играть больше. Все-таки концерты, как часть образования, очень важны, поскольку в конечном итоге ты все равно делаешь то, что студенческие годы в России практически не делал. Когда я заканчивал Московскую консерваторию, передо мной стоял вопрос о том, что делать, если я буду оставаться.
- Вы как-то сказали, что в произведении Вы играете свои переживания, а не композитора, то есть мир композитора Вас не интересует. Но разве можно игнорировать тезисы, которые прежде сформулировал автор?
- Вся музыка написана не о каких-то фактах. Самая гениальная музыка написана о любви. Я не игнорирую жизнь композитора, я просто не могу ее понять. Да, я могу прочитать книжку, сверить даты, но почувствовать как человек жил, я не могу. Моя жизнь – это единственная жизнь, которую я могу прожить.
- Критики неоднократно высказывалась, что во время выступления Вы создаете «новейший образ рояля». Вы согласны с этим сравнением? Что это означает для Вас лично?
- Я согласен, но я не знаю, что это означает (смеется). Новое поколение всегда создает что-то новое. Однако я могу сказать следующее о том, чем я занимаюсь: если в течение того часа, что я играю на сцене, люди могут стать чуть-чуть лучше, очистить свою душу и молча посидеть на одной сцене, я очень рад. Сейчас вообще редкость, чтобы люди могли посидеть час на одном месте, а на концертах можно подумать о дружбе, любви и о тех вещах, которые редко получается почувствовать в обычной жизни. Это главная цель и моя миссия.
- Не так давно журнал BBC Magazine назвал Вас одним из лучших музыкантов будущего, Вы спокойно отреагировали?
- В биографии это, конечно, пишется и прекрасно выглядит. Ко всему, что пишут, я отношусь с дистанцией. Потому что это не то, что я делаю. Пишут хорошо или плохо, - это делают люди. То, что делаю я, заключается в том, что я выхожу на сцену и играю на рояле.
- Вы ведь давно в контакте с BBC: записывали диски, выступали с их оркестрами, Вас там знают…
- У компании BBC есть особенная программа, которая в течение полутора-двух лет позволяет тебе сыграть со всеми оркестрами BBC, которых семь. Также программа дает возможность сыграть на всех фестивалях, каждый концерт (сольный или с оркестром) записывается для радио. Поэтому я записал восемь концертов и восемь часов музыки из сольного репертуара для эфира. Это был очень насыщенный и интересный период, но наше сотрудничество было закончено в 2006 году, потому что всегда приходят новые музыканты.
- Расскажите об еще одном направлении Вашей деятельности – мастер-классах для молодых музыкантов?
- С удовольствием. До этого меня много раз приглашали, но я не видел в этом смысла. С недавних пор, буквально в последний этот год я увидел с практической стороны то, что я могу очень сильно помочь. Мне кажется, что задача мастер-класса – это вещь особенная, потому что здесь нужно помочь в короткий срок. Конечно, во время занятий есть аудитория, кому-то еще это может быть интересно, но самое главное – сделать для музыканта вещь яснее, показать какие-то принципы, которые не только сегодня или завтра будут ясными, а которые он сможет вообще применять в течение своей творческой жизни. Это, конечно, отнимает много сил, но мне это нравится, потому что я вижу, что я помогаю. Все-таки я имею опыт преподавания и личный, и еще недавний собственный, когда я получал знания от кого-то. Поскольку разница в возрасте у нас не такая большая, я еще помню, как сам решал эти проблемы. В целом, когда я вижу результат, я понимаю, что в этом есть смысл. В том году у меня была серия мастер-классов в Румынии, которая прошла с огромным успехом, мы будем это повторять. Только что у меня прошли мастер-классы в Америке, еще пройдут в Испании, Италии, Германии. Это какая-то новая для меня сфера, которую я хочу параллельно исследовать.
- Хороший учитель – это в некоторой степени родитель. Может быть, такая потребность в педагогике – это подсознательное желание завести семью?
- Да, могу понять, о чем Вы говорите. Если описывать обычный трудовой день нашей профессии, то ты утром приезжаешь в отель, идешь в концертный зал, репетируешь и возвращаешься. Ты все время можешь быть один, потому что занимаешься самостоятельно и ни с кем не связан. Дай Бог, будет какая-то встреча после концерта. Естественно, педагогический аспект творческой деятельности – это еще и общение. Поэтому да, я соглашусь с Вами, мастер-классы возникли не только потому, что я люблю это, но еще и потому, что это дает двустороннее общение.
- Прежде Вы обходили стороной творчество Шопена. Сейчас Вы его «потрогали», и как он?
- «Потрогал» и могу сказать, что Шопеном надо заниматься. В его музыке все время что-то новое открываешь, что-то сложно сыграть. Все время было как-то очень трудно себя заставить. Действительно, не так давно на фестивале в Америке я впервые играл целое отделение Шопена. Мне понравилось, буду играть дальше.
- Вы никогда не выступали с российскими дирижерами. Есть ли у Вас какие-то предпочтения?
- В настоящее время в России есть огромное количество потрясающих лидеров. Не буду называть конкретных имен, но есть несколько дирижеров, с которыми я мечтал бы выступить, и, видимо, получится. Будем смотреть. Будем надеяться.
Материал подготовила специальный корреспондент радио «Орфей» Екатерина Андреас
