Интервью с композитором Софией Губайдулиной в рамках музыкального форума в Ганновере.
Беседу ведет корреспондент радиостанции «Орфей» Виктор Александров
- София Асгатовна, я рад приветствовать Вас на монографическом фестивале Вашей музыки в Ганновере. Свобода творчества необходима композитору как свежий воздух. Удалось ли Вам, живя в немецкой деревне, абстрагироваться от современной жизни сегодня?
- Моя задача была найти уединение, такое тихое место, где бы я смогла сосредоточиться. Живя не в городе, а в деревне можно достигнуть тишины. Конечно, идеальной тишины нигде нет. Но в какие-то моменты иметь полную тишину для меня очень важно. Не всякому композитору это необходимо. Некоторые наоборот очень любят город и общение с людьми. Для меня беседы тоже много значат, но самое главное хотя бы некоторое время проводить в одиночестве и в тишине.
- Такое время наступает ночью?
- Полная тишина бывает ночью. Особенно в выходные дни, когда сельскохозяйственные машины не мешают своим гулом. Тогда можно поймать моменты абсолютной тишины, а в городе это невозможно. Кроме того, деревня имеет то преимущество, что видишь небо. В городе очень часто люди перестают даже смотреть на небо. Мне же все это очень необходимо.
- Вы слышите, как звучит мир в такие мгновения?
- В моменты очень большой сосредоточенности начинаешь постепенно слышать и мир, и себя, и небо. Фантазия развивается очень активно.
- Большая часть Ваших произведений проникнута религиозной символикой. Какое отношение Вы испытываете к форме музыкальных произведений?
- Форма музыкальных произведений – это моя цель. Ведь то, что я слышу и переживаю, это – стихия. Просто передать стихию не значит добиться истинного художественного произведения. Эта стихия должна быть закована в какие-то рамки. И этой рамкой является забота о формовании вещи.
- Взаимосвязь процессов во времени и звуковом пространстве очевидна во многих Ваших партитурах. Чем это обусловлено?
- Вообще, в XX веке учёные предпочитают рассматривать пространство и время как единое измерение: ПРОСТРАНСТВО – ВРЕМЯ. Я знаю, что исследователи получили очень хорошие результаты именно от этого объединения. А в музыке происходит такой, в общем-то, болезненный процесс, когда звуковая субстанция, которая прослушивается в сиюминутное мгновение, должна быть сформована так, чтобы образовалась форма. Мне это напоминает шествие на Голгофу, когда нужно так называемый вертикально звучащий момент, протекающий вне времени, сделать так, чтобы превратить его в горизонталь, то есть во время, которое протекает. В искусстве это своеобразный Крест для художника. Любой творец испытывает подобный процесс, когда вертикаль превращается в горизонталь.
- София Асгатовна, давайте вернемся к программе ганноверского фестиваля. В концертных программах представлена ретроспектива Ваших инструментальных сочинений разных лет. Какое вообще отношение Вы испытываете к немецкой музыкальной культуре? В Ганновере часто звучит Ваша музыка?
- Да, довольно часто звучит. Город проявил такое благожелательное отношение к моей музыке. На одном из концертов я почувствовала, что в Ганновере есть громадное количество людей, которым нужно такое искусство. И это действительно важно. Мне вообще немецкая культура близка с детства. Я воспитывалась в городе Казань, который национально был не слишком окрашен в те годы. Музыка И.С.Баха почиталась как самое ценное в истории музыкального искусства. Я знаю, о чем бы я его спросила – действительно ли композитор высчитывал в своих произведениях ряд, который я называю «баховским»? Я встретила эти числа, которыми уже долго занимаюсь. И для меня загадка: «Неужели он считал?». Может быть, это тайна.
- Баян занимает особую страницу в летописи Ваших сочинений. Вспомним «Семь слов Христа» для баяна, виолончели и струнных, цикл медитативных пьес «Silencio», концерт «Под знаком Скорпиона». И вот еще один недавний опус «Fachwerk» («Фахверк»). Название адресует нас к одному из немецких архитектурных стилей, я правильно понимаю?
- Да, дело в том, что я очень люблю этот стиль. В нем сам конструкт оказывается эстетическим фактом, даже принимает социальное значение. Простейшие конструкты, например, опоры и балка, какие-нибудь затворы, крючки должны просто служить для того, чтобы дверь открывалась, здание стояло, а не падало. И вдруг эти конструкты стали красотой. Я все время думала о том, как бы это свойство использовать для музыки. Оказалось, единственный инструмент, который обладает этой возможностью – баян. У него как раз имеется конструкт, который можно вынести на фасад, то есть сделать эстетическим элементом. Левая клавиатура инструмента обладает двумя возможностями: либо это мелодические голоса (каждая кнопка представляет собой мелодию), либо это аккордовые голоса. И получается такая интересная вещь, что одна единственная кнопка оказывается и опорой, и балкой. В этом содержится нечто эзотерическое. Когда я обнаружила, что исполнитель играет простую вещь - он нажимает одну кнопку, потом другую и, по существу, это гамма, идущая вверх и вниз. Но, за каждой кнопкой, которая представляет собой аккорд, существует мелодический звук, то есть балка, линия. Меня просто потрясло, когда сам инструмент сочинил целый эпизод, который стоит в центре произведения. Каденция (баян-соло), нажимается только одна кнопка, но при этом мелодия и гармония вместе.
- София Асгатовна, возможности баяна, равно как и других музыкальных инструментов, неисчерпаемы. Вам нравится экспериментировать со звуком? Часто ли на создание произведений Вас вдохновляет имя определенного музыканта?
- Да, мне это очень нравится, когда я имею заказ и знаю, что сочинение будет исполнено определенным коллективом или музыкантом. Для меня важны все жесты, манера общения с инструментом. У каждого исполнителя есть какие-то особенности, и я непременно стараюсь их учитывать, например, в движении или в отношении к звуку. Если это струнные инструменты, безусловно, здесь должно быть отношение к струне, если это флейта, то меня не может не волновать, как исполнитель кладет этот инструмент в свой футляр. Мне не нравится подход "вот я сочинил, а вы исполните". Не только исполните, а присвойте! Я встречаюсь со многими исполнителями, которые настолько одарены, что могут присвоить это сочинение и выдать как свое.
- София Асгатовна, я знаю, что сейчас практика сочинительства на заказ весьма приветствуема в музыкальном мире. Вы не отказываетесь от этого?
- Действительно, меня всегда очень вдохновляют такие проекты. Во-первых, конкретное исполнение: я знаю наверняка, что сочинение точно будет исполнено. Очень большой период я прожила в том состоянии, когда писала музыку и была уверена, что это вряд ли когда-нибудь прозвучит. В крайнем случае разовое исполнение. В нынешней ситуации отношение к тексту совершенно другое, более строгое. Там я позволяла себе очень большие эксперименты, когда я не предполагала явного исполнения собственных произведений. Вот, хочу - и все! А во время заказов я имею право на ограничения, и это способствует определенной точности.
- Какую музыку Вы сейчас пишите, ожидаются ли в ближайшее время премьеры?
- Самым первым, что мне сейчас предстоит сделать, это одно большое сочинение для Кливлендского симфонического оркестра. Дальше будет премьера в амстердамском Концертгебау: Концерт для оркестра с органом.
- На недавнем октябрьском фестивале в Амстердаме должна была состояться премьера именно этого произведения?
- Да, но, к сожалению, по причине болезни, я не смогла успеть закончить эту масштабную партитуру. Тем не менее, в Концертгебау было исполнено другое сочинение «Пир во время чумы» вместо назначенной премьеры. Это мое поражение в этом году.
- София Асгатовна, что бы Вы хотели пожелать сегодня современному слушателю? Как относиться молодому поколению к классической музыке?
- Я думаю, что, прежде всего, нужно быть внимательным. Несмотря на трудности и тяготы жизни, необходимо сохранять влюбленность в классику. Я понимаю, что мы живем в период усталой цивилизации. Все страшно устали. Люди приходят на концерт или в театр, порой не в силах интенсивно воспринимать художественное произведение. Но в тоже время нужно поставить себе необходимую задачу – сохранить ценности человеческого сознания. Пустое – это удел поверхностного пребывания в мире. Я очень ценю возможность через искусство выйти в другое измерение жизни. Люди порой забывают за повседневными заботами, что очень важно иногда, не каждый день, но время от времени, восходить в то пространство, которое не материально, которое не связано с обыденностью. Выйти за ее пределы и ощутить прикосновение того мира, который, может быть, недостижим. Трудно даже себе представить, что это такое, но, во всяком случае, попытка пережить это другое измерение совершенно необходима для человеческого существа. Почему я так говорю об этом сейчас? Потому что вижу, что это является проблемой, причём большей, чем в прошлых веках. Относиться к боли, к трагедии в жизни для меня очень важно. Я вижу тенденцию в мире только бояться всего негативного. Совершенная правда, что в основании мира лежит трагедия. Самой ходкой сейчас является фраза: «Если бы не было зла, не было бы добра». От этого изречения веет чем-то сатанинским. Сразу же напрашивается книга под названием «Оправдание зла». А ведь на самом деле мир не может существовать без противоположностей. Плюсы и минусы существуют везде. Если мы будем закрывать глаза на это и попытаемся надеть розовые очки, ничего хорошего не произойдет. Нужно обязательно переживать время от времени сущность мира, иначе мы становимся плоскими и одномерными. А этого ни в коем случае нельзя допускать.
