Антонио Менезес (Бразилия) – завоевал первый приз на Международном конкурсе ARD в Мюнхене и золотую медаль на VII Международном конкурсе имени П. И. Чайковского. Регулярно выступает с ведущими оркестрами мира и участвует в международных музыкальных фестивалях, включая Фестиваль Пабло Казальса в Пуэрто-Рико, фестивали в Зальцбурге и Люцерне, Неделю фестивалей в Вене и Берлине, а также фестиваль «Пражская весна».
Елена Панфилова: Господин Менезес, скажите, Конкурс Чайковского, где Вы выступаете в качестве члена жюри – это Ваш первый конкурс?
Антонио Менезес: Нет, я уже не раз бывал членом жюри других конкурсов. Но Конкурс Чайковского я действительно сужу впервые.
Как Вы вообще относитесь к конкурсам? Чего здесь больше искусства или бизнеса?
Прежде всего, здесь должна звучать музыка. Но нередко так бывает, что для самих участников конкурс становится спортом. Порой они думают, что побеждает тот, кто играет быстрее и техничнее…
А на самом деле?..
На этот вопрос не так просто ответить. Безусловно, мы все – члены жюри – надеемся найти не только превосходного виолончелиста, а в первую очередь великого музыканта. На первом туре нынешнего Конкурса Чайковского перед нами было двадцать пять фантастических виолончелистов, и кто из них пройдет во второй тур, а сейчас уже и в финал, решить было очень трудно. Мы выбирали тех, кто более убеждал нас своей интерпретацией, ну а победителем конкурса в свою очередь станет тот человек, который сумеет убедить нас всех, в котором мы увидим не только прекрасного исполнителя, но и блистательного артиста. На конкурсе такого уровня уже не стоит вопрос о том, как хорошо ты умеешь играть на виолончели, скрипке или фортепиано, здесь уже нет сомнений, что ты прекрасный исполнитель. Честно говоря, мы здесь ищем не искусство игры на инструменте, а истинного артиста, подлинного художника.
Мне все же кажется, что на этом конкурсе уже возникла ситуация, когда одни музыканты убедили членов жюри, а другие убедили публику. И некоторые из тех, которые убедили публику, к сожалению, не прошли дальше…
В подобных случаях всегда очень трудно объяснить, почему так происходит. Возможно, некоторые конкурсанты имеют нечто, вроде харизмы, и этим они убеждают публику. Но в то же самое время, с точки зрения жюри, они могут быть несовершенны технически или не убедительны музыкально. Поэтому и могут возникать противоречия.
Скажите, пожалуйста, а какие критерии для Вас были главными при выборе финалистов нынешнего конкурса?
На мои оценки и на мое решение всегда влияет убедительность исполнения. Бывают такие случаи, когда потрясающий технически виолончелист через несколько минут становиться для меня скучным. Мне трудно сохранить свое внимание на его игре. И такой виолончелист всегда проигрывает в моих глазах и получает меньше баллов, чем тот, который умеет пленить внимание слушателя и соответственно жюри, как части публики. Должен добавить, что сейчас уровень игры на музыкальных инструментах – виолончели, фортепиано, скрипке – очень высок. И фактически все из двадцати пяти участников могут играть громко и быстро. Поэтому, когда я распределял свои предпочтения среди конкурсантов, гораздо больший вес получал тот исполнитель, который мог действительно убедительно сыграть сонату Баха или сонату Брамса, а это случается очень редко.
Раз уж мы заговорили о композиторах, на нынешнем конкурсе в свободной программе нам посчастливилось услышать много новой и интересной музыки, в том числе музыку испанских композиторов. Насколько лично Вам было интересно услышать ту или иную интерпретацию испанской музыки, весьма Вам близкой?..
Сейчас это обычный виолончельный репертуар – его играют все. Вот, если бы кто-то приехал и сыграл что-нибудь из Перу или из Аргентины, тогда это было бы действительно впечатляюще. А так, я не знаю, что особенного сказать о сюите Касадо.
Вернемся к конкурсу 1982 года, где Вы стали победителем, получили золотую медаль – насколько трудно для Вас была тогда эта борьба?
Нет никаких сомнений, что это была действительно борьба. И сейчас для нас, как для участников жюри, очень важно не забывать об этом. Мы все участвовали в разных конкурсах, побеждали, и мы очень хорошо знаем, что это значит готовиться к такому конкурсу – это много месяцев усердной подготовки непосредственно к состязанию. Программа, вы знаете, весьма сложная и требовательная. В моем случае, для меня крайне важно было выиграть, я настраивался на победу, потому как знал, что это конкурс, который действительно может изменить мою жизнь.
А как VII Конкурс Чайковского повлиял на Вашу дальнейшую карьеру?
Последовали грандиозные изменения. До Конкурса Чайковского у меня была довольно скромная карьера, я играл где-то время от времени, но у меня не было имени. И главная причина, по которой я приехал на этот конкурс, было мое большое желание что-то изменить в этой ситуации. Победа в этом конкурсе открыла для меня многие прежде закрытые двери в большой музыкальный мир. У меня появилась возможность сотрудничать с ведущими музыкальными менеджерами, множество потрясающих контактов. Конечно, все это кардинально изменило мою жизнь.
Есть ли у Вас по жизни какие-то незыблемые принципы исполнителя? Могли бы Вы их назвать?
Главное правило для меня заключается в том, что исполнитель должен уважать композитора. Я часто говорю о том, что Бах и Бетховен уже не могут себя защитить, их уже нет на свете, но они оставили нам великое музыкальное наследие, которые мы с большой осторожностью и бережностью должны доносить до нашего слушателя.
В настоящее время бытует такое понятие исполнитель – адвокат композитора…
Да, это именно то, что я имею в виду. Нередко исполнитель забывает, что музыка важнее, чем его интерпретация, потому что великая музыка останется и продолжится даже, когда его самого уже не будет…
Беседовали Елена Панфилова и Дмитрий Ушаков
Полностью беседу с Антонио Менезесом слушайте в прикрепленном аудиофайле.
