В июне после продолжительных гастролей по Японии ГАСО России им. Е.Ф.Светланова вернулся на родину. Напомним, эти гастроли стали причиной ухода нескольких музыкантов, которые по личным соображениям отказались ехать в Страну восходящего солнца. Художественный руководитель и главный дирижер оркестра Марк Горенштейн ответил на актуальные вопросы специального корреспондента «Орфея» Екатерины Андреас о переменах и новом составе коллектива в эксклюзивном интервью.
- Марк Борисович, расскажите, пожалуйста, как прошли гастроли в Японии?
- Трудно себя хвалить, да и не люблю я этого. Но, на мой взгляд, гастроли прошли с большим успехом. Публика принимала очень хорошо: после концертов нас встречали с плакатами, на которых по-русски были написаны слова благодарности. Всего мы дали десять концертов: по два – в Токио, Осаке и Фукуоке, по одному – в Иокогаме, Кобе, Канадзаве и Хаджиоджи.
- Некоторыми концертами дирижировала Томоми Нисимото. Вы не боялись доверять свой оркестр другому дирижеру? В этом всегда есть риск…
- Приглашенный дирижер – это, конечно, риск. В таких ситуациях я обычно шучу: если оркестр в прекрасной форме, ему никакой приглашенный дирижер не страшен!
- Этим летом исполняется девять лет, как Вы руководите оркестром. Как Вы считаете, какие перемены произошли в коллективе за это время?
- По составу – это совершенно новый оркестр. Когда я пришел в коллектив, у меня была принципиальная позиция: музыканты, поднявшие руку на великого Евгения Светланова, должны будут уволиться. Что касается других нюансов, скажу, что мы живем в непростое время и в непростом обществе, и кадровые вопросы решать очень и очень трудно. У нас молодой оркестр, так как я считаю, что переучивать гораздо труднее, чем учить заново, и поэтому на конкурсах мы берем в основном молодых людей, «на перспективу», «на вырост». После того как в них вкладывается огромное количество усилий и они вырастают в исполнителей высокого класса, в игру вступают люди, для которых понятия «честь» и «совесть» вообще не существуют. Например, – и это уже не первый случай, – когда мы собирались в Японию и у нас в коллективе «забродило», на «авансцену» вышел один «замечательный человек», занимающий пост директора, и успел переманить к себе в другой оркестр нескольких музыкантов. Но это так, к слову.
- Следующий вопрос как раз посвящен музыкантам. По сравнению с Западом, у нас, к сожалению, не такой большой конкурс в оркестры. Это связано с тем, что у нас много коллективов?
- В России конкурс в оркестр по определению не может быть большим, и этому есть несколько объяснений. Во-первых, у нас огромное количество коллективов. Во-вторых, музыканты должны иметь возможность к чему-нибудь стремиться, перед ними должна стоять хоть какая-нибудь цель. Если цель эта меркантильна, достижение ее в наших условиях невозможно, поскольку зарплата в московских оркестрах практически одинакова. И из этого сразу вытекает следующий вопрос: зачем работать там, где требуют постоянных занятий, абсолютного знания партий, серьезного отношения к делу? Как раз в последнее время я много думал над тем, почему в советское время никто не бегал из оркестра в оркестр…
- И почему?
- Потому что в Москве было только три оркестра, где зарплата значительно отличалась от остальных коллективов: оркестр Большого театра, БСО и Госоркестр. Но главное – требования везде были практически одинаковыми: во всех этих коллективах нужно было очень серьезно работать, и серьезная работа материально вознаграждалась. Сегодня у нас совершенно другая ситуация: зарплата всюду одинаковая, как я уже об этом говорил, но где-то можно появляться за две минуты до начала репетиции, а у нас обязательно нужно приходить за час и разыгрываться. У нас нельзя опаздывать, у нас нельзя приходить на первую репетицию, не зная текста своей партии, у нас необходимо постоянно прогрессировать. У нас есть много «нельзя», которые абсолютно адекватны той работе, которую мы ведем. И, к сожалению, многие музыканты выбирают гораздо более легкий путь, уходя в другие коллективы.
Это долгий разговор, скажу только, что без конкуренции еще никогда нигде ничего не происходило. Когда в девяностые годы открылось множество новых оркестров, а многие люди уехали, то закончилась та самая конкуренция, и все остановилось. Мы двадцать лет пытаемся «реанимировать» процесс, но ничего не выходит. Чтобы люди что-то начали делать, они должны понимать, что им грозит безработица и невозможность плохим трудом зарабатывать себе на хлеб.
К счастью, в коллективе, где я работаю, процентов восемьдесят наших музыкантов все-таки думают об искусстве. Как показали гастроли в Японии, эти самые восемьдесят процентов очень преданы оркестру, преданы делу, которым мы занимаемся. Убежден, что ни один другой коллектив, потеряв меньше чем за месяц до гастролей восемнадцать человек, не вышел бы из этой кризисной ситуации с таким результатом. Мы смогли за невиданно короткий срок, пригласив новых музыкантов, которым я, кстати, очень благодарен за то, что они откликнулись и выручили, общими невероятными усилиями ввести их в репертуар, довести до нашего уровня и сделать так, чтобы никому из слушателей и музыкальных критиков не могло даже прийти в голову, что в нашем оркестре произошли такие перемены.
Вообще, у нас в стране с трудовым кодексом сложилась странная ситуация. Во всем мире, во всех цивилизованных странах выполнение контракта – это святая обязанность и работодателя, и работника. У нас же работодатель обязан выполнять контракт, а работнику это делать совершенно необязательно. Он пишет заявление – и через две недели свободен, и никакая сила не может удержать его, потому что он не платит неустойку, несмотря на то, что, может быть, только три месяца назад подписал контракт. В других странах эта неустойка его разорила бы. А у нас поэтому и бегают из оркестра в оркестр, что нет никакой материальной ответственности. И спрос у нас, в отличие от других стран, в десятки раз опережает предложение. Когда в американский оркестр среднего класса на место в группе виолончелей подают восемьсот заявлений – одна история. А когда мы ищем виолончелистов и на три места приходит один человек, не умеющий играть, – совершенно другая. Вот и ответ на вопрос, почему у нас такие маленькие конкурсы в оркестр.
- Марк Борисович, Вы большой поклонник футбола… Если бы в классическую музыку вливались такие финансовые потоки, как, например, в футбол, была бы вероятность, что музыканты играли бы лучше? Футболисты ведь не всегда играют лучше... Выходит, уровень игры зависит не от гонораров?
- С моей точки зрения, деньги не всегда все решают. С футболом и вообще со спортом немножко другая история. Я считаю, чтобы у нас выросли свои великие спортсмены, деньги нужно вкладывать в развитие детского спорта, в строительство школ, в инфраструктуру, а не в пять человек, получающих бешеную зарплату и делающих имя одному клубу, принадлежащему богатому ведомству. Нам давно уже необходимо принять законы, поощряющие богатых людей вкладывать деньги в спорт, в культуру, в медицину, как это происходит во всем мире. И, возвращаясь к Вашему вопросу, еще раз повторю: не деньги двигают цивилизацию вперед, а фанатики, преданные своему делу.
- Ваш оркестр будет аккомпанировать виолончелистам на конкурсе Чайковского. Как Вы относитесь к конкурсам для молодых исполнителей и насколько они «полезны»?
- Мы впервые будем играть с виолончелистами и постараемся сделать все возможное, чтобы помочь им выступить как можно успешнее. На сегодняшний день участие в конкурсе – это, к сожалению, единственный шанс для молодого исполнителя выйти на дорогу, которая ведет к пику карьеры. Другого пути просто нет. Евгений Кисин – исключение из правил, которое только подтверждает правило. Но победа в конкурсе – не всегда показатель класса музыканта, большое значение имеют его психологическая стабильность, да и много других обстоятельств. Знаю множество примеров, когда у музыкантов, получивших первые премии, не складывалась карьера, и наоборот: те, кто ничего не получал на конкурсе, затем становились музыкантами высочайшего класса.
- В следующем сезоне, 5 октября, Ваш оркестр отметит 75-летний юбилей. Готовите ли Вы для слушателей специальный абонемент?
- Наш праздничный абонемент будет складываться из программ, которые на российской сцене практически никто не исполняет. Один из концертов мы планируем сделать хоровым: впервые в России будут исполнены сочинения Фредерика Дилиуса и Эдварда Элгара. Другой концерт посвящен итальянским увертюрам. Мы сыграем восемь увертюр Россини и Верди, которые трудны и по форме, и с исполнительской точки зрения. Но этого никто не делает, и я решил, что мы должны это сделать, тем более в юбилейный год. Затем я планирую провести вечер балетных сюит, среди которых практически никогда не исполняемая Балетная сюита Макса Регера. 5 октября, надеюсь, состоится юбилейный концерт, в котором также будет множество сюрпризов.
Беседовала специальный корреспондент радиостанции «Орфей» Екатерина Андреас
