Долгожданную премьеру хореографической новеллы Аллы Сигаловой «Бедная Лиза» с участием выдающейся драматической актрисы современности Чулпан Хаматовой и солиста Большого театра Андрея Меркурьева представил Театр наций 4 и 5 марта. 6 апреля состоялся очередной премьерный показ спектакля на сцене Театрального центра имени Мейерхольда.
Уже после первых представлений всеобщее мнение сформировалось неоднозначным. Зрители кардинально разделились во взглядах – одни с восхищением хвалили постановку и видели в ней гениальное явление нового театра, другие испытывали весь спектр негативных чувств от отвращения до разочарования, называя спектакль «очередным бездушным и неинтересным творением современного актуального искусства».
При всей неоднозначности восприятия «Бедной Лизы» она неизменно и глубоко впечатляет. По окончании действия, так или иначе, остаешься под сильным эмоциональным воздействием, будь то изумление, шок или восхищение… Тем не менее, провокационные произведения всегда сопровождались неистовыми спорами, а «Бедная Лиза» - это, определенно, провокация. Провокация в остром сочетании классических и современных форм искусства, в интерпретации сюжета Карамзина, в стилистике подачи, в трактовке отдельных сцен, даже в подборе артистов чувствуется эксперимент.
По словам балетмейстера и художника-постановщика этого действия Аллы Сигаловой «подобных спектаклей театра движения в чистом виде в исполнении российских актеров на российской сцене отечественный зритель, пожалуй, еще не видел. В этой постановке провокационным оказывается практически все».
В основе спектакля «Бедная Лиза» лежит одноименная камерная опера Леонида Десятникова для двух голосов – тенора и сопрано. Ее композитор написал более 30 лет назад, будучи еще студентом консерватории. Автор ныне признанный композитор, чьи произведения исполняют во всем мире, определяет собственный стиль как «минимализм с человеческим лицом». Так вот именно в подчеркнутом минимализме и камерности заключается стилевая эстетика всей постановки. Минимализм здесь сводится к аскетичности и, в то же время, это стильный минимализм, который взят не как арт направление или идеология, а как самая модная художественная тенденция сегодня.
Сценическое пространство выдержано в черном антураже, который замечательным образом поддерживается дизайном и колоритом всего театрального зала Центра Мейерхольда. Декораций в привычном понимании тут нет. Их функцию на себя берут свет и видеоинсталляции, которые проецируются сначала на один, а потом на три экрана. Свет здесь действительно живописный – он то напряженный оранжевый, то холодный синий, то это луч одного единственного прожектора, а то все три экрана освещают сцену, а на их белом полотне отражаются изящные силуэты танцующих Чулпан и Андрея. Это, наверное, один из красивейших художественных приемов в спектакле.
Вообще постановка Сигаловой интересна не столько хореографией, сколько режиссерскими находками. Хореографию тут как раз можно отнести к тому самому актуальному современному искусству, которое при своей новизне, необычности и даже эпатажности бывает нередко однообразным. Тут как раз известная история о том, что когда неформального, пусть даже концептуального, слишком много, наступает пресыщение. В «Бедной Лизе» не хореография держит интерес зрителя, хотя здесь есть потрясающие по своей пластике, динамике и органичности моменты. И все же присутствует такое ощущение, что где-то мы уже это видели…
Зато насыщенность синтеза различных жанров и искусств в этой постановке буквально зашкаливает. Берет это еще и тем, что танец, опера, драматический театр, кино существуют здесь в сверхчувствительной гармонии - они перетекают, внедряются, врастают друг в друга, но, кажется, убери хоть что-то и все рассыплется.
Спектакль позиционируют как хореографическую новеллу, что хоть и верно, но все же не отражает в полной мере все его жанровое разнообразие. Как признается сама Сигалова, отправной точкой задуманной ею постановки была музыка Леонида Десятникова. Опера озвучивает оригинальный текст сочинения Карамзина. Главным выразительным средством, безусловно, является хореографическая пластика. Все остальное существует в рамках и законах того же минимализма, но как?! В этом плане совершенно искусно введение драматического искусства в спектакль. Надломленная Лиза Чулпан Хаматовой в какой то момент своих танцевальных па надрывно вскрикивает, нервно вздыхает, иной раз едва ли не задыхается или вдруг обрывает чуть было начавшийся истеричный смех. Весь спектр звуков, способных быть извлеченными человеком граничит здесь с тем, что бы не сорваться на слова.
Еще более новаторским кажется тут появление кино. Кино в постановке присутствует как образ – Лиза и Эраст Сигаловой знакомятся, как будто, в современном кинотеатре; как сопровождение – на белых экранах то и дело появляются характерные помехи (такие мелькающие разводы предваряли первые кадры в старых фильмах). Все это дополняется звуком движущейся в проекторе пленки. И, наконец, кино существует здесь как жанр…
Принципиальное отличие кино от театра заключается в том, что кино призвано создавать впечатление естественной действительности, оно должно быть максимально реалистичным. Существуя в записи, оно позволяет себе разнообразие живых антуражей. В театре же что бы сыграть серьезную сцену или эмоцию необходим гротеск, сознательное преувеличение с тем, что бы усилить то или иное действие. Театр развивается в реальном времени и пространстве, он органичен сценой и искусственными художественными средствами. По словам известного режиссера «в театре надо играть ярко, а в кино – тонко».
Сигалова ставит эксперимент – она выносит жанр кино в реальное время и в сценическое пространство. Никакой условности – реалистичность становится главным критерием. В связи с этим есть в «Бедной Лизе» сцена мощнейшая по своему воздействию, очень противоречивая эстетически, тем более, нехарактерная для театрального искусства. И если весь спектакль останется непонятым и непризнанным, как плод современного актуального искусства, то кульминационный эпизод страстного соития Эраста и Лизы – это то ради чего стоит сюда идти и смотреть.
В секунды герои срывают с себя одежду, причем делают это с той естественностью, что у зрителя не остается сомнения в их взаимном желании друг друга. Далее происходит то, что словам практически не поддается. Герой Меркурьева протаскивает свою Лизу вдоль сцены, протаскивает так мучительно, как если бы она сопротивлялась ему всем своим существом. В этот самый момент впервые на экране вместо разводов появляется сверхвыразительное по эмоции лицо Чулпан Хаматовой, выражающее предел своего счастья, если не экстаз. А зрителю открывается вся противоречивость и смятение чувств проницательной героини…
А потом в течении пятнадцати минут под звук потрескивающей пленки они одеваются, по очереди – сначала он, потом она, одеваются размеренно и самым обычным образом, как если бы находясь у себя в комнате. Они одеваются настолько обыденно, и даже неэстетично в контексте зрелищного искусства, что это просто завораживает, в этот момент зритель теряет себя как театрального наблюдателя. Ибо все происходящее на сцене заставляет его думать, что героям даже в голову не приходит мысль о том, что их кто-то может видеть в столь интимный момент.
Вообще вся сцена изумляет своей натуралистичностью, своей бытовой составляющей. Алла Сигалова создает художественный образ физической страсти в сценическом пространстве, она обнажает своих героев в прямом смысле этого слова. В это время нет ни музыки Десятникова, не танцевальной пластики, а есть зияющий реализм и драма, особенно в глазах Бедной Лизы… Само зрелище при этом лишено какой бы то ни было пошлости или безнравственности. Это безмерно красиво, эротично, сильно и снова провокационно.
Какие бы эмоции не вызывала «Бедная Лиза», есть один показательный критерий, который отражает силу воздействия того или иного спектакля. Когда по окончании театральной постановки не хочется смотреть ни любимый сериал, ни выдающийся художественный фильм, слушать величайшую музыку… Словом, когда, находясь под сильным впечатлением от зрелища, ты наслаждаешься этим впечатлением, и нет желания воспринимать любое другое искусство. Так вот после «Бедной Лизы» такого желания действительно нет!
Следующие спектакли ожидаются 25 и 26 мая в Театре на Малой Бронной.
