В столице впервые исполнили «Левшу» Родиона Щедрина
Московский Пасхальный фестиваль проходит в столице и во многих других городах нашей страны уже в четырнадцатый раз. Некогда казавшийся сверхамбициозным, а оттого не очень реалистичным проект Валерия Гергиева, состоялся, прижился и разросся до небывалых масштабов, давно преодолев, хотя и столичный, но все же локальный московский контекст. Уже не первый год фестиваль является всероссийским – по насыщенности и охвату географических точек на карте нашей необъятной Родины, а в иные годы «выплескивается» и за пределы России, на постсоветское пространство – как и в этом году, когда в его орбиту попала столица Казахстана Астана. Обилие концертов, разнообразие программ, громкие имена солистов и, конечно же, неизменный главный фигурант – Мариинский театр во главе с маэстро Гергиевым – все это Московский Пасхальный фестиваль, ставший неотъемлемой частью культурного ландшафта страны, событием каждый год долгожданным и стабильно вызывающим интерес самой широкой публики.
В афише Пасхального всегда есть место опере, что и неудивительно, ибо грех не использовать по максимуму возможности одного из лучших мировых оперных театров, каковым, бесспорно, является Мариинка. Уже на второй день фестиваля в Концертном зале имени Чайковского силами мариинцев был дан грандиозный опус, чье появление здесь является московской премьерой совсем свежего произведения: последняя опера Родиона Щедрина «Левша» (2013), к сожалению, не в полноценной сценической версии, а лишь в концертном варианте, но все же прозвучала в столице. Живой классик вместе со своей супругой блистательной Майей Плисецкой присутствовал в зале, что добавляло тонуса всему мероприятию. Щедрин, безусловно, классик оперного жанра наших дней, на его счету за всю его долгую карьеру – не одно удачное оперное полотно. Особую любовь композитор испытывает к творчеству Николая Лескова – «Левша» уже третий опыт написания грандиозной музыкальной фрески на сюжеты писателя (предыдущие – «Запечатлённый ангел» в 1988-м и «Очарованный странник» в 2002-м). Опыт, бесспорно, удачный – удивительный музыкальный строй и нового сочинения это подтверждает в полной мере: более созвучного музыкального контекста стилизованной под старину, напоенную юмором и сатирой прозе Лескова трудно себе представить.
Новая опера Щедрина при всей новизне и изобретательности работы со звуком удивляет двумя вещами другого порядка. Во-первых, укорененностью в традициях русской классической оперы, когда очевидны не просто ниточки, но стальные тросы, связывающие ее с Прокофьевым через Мусоргского и вплоть до Даргомыжского, с их стремлением к «правде звука», весомости пропеваемого-произносимого слова, господством гибкого, выразительного речитатива, но при этом не отказывающего произведению в праве на интересную мелодию. Во-вторых, свежестью композиторского мышления – не просто профессионализма, высокого мастерства, а именно свежестью самовыражения, когда очевидно, что автор сохранил способность к шутке, лукавому юмору, игривость и юношеский задор, отчего опера получилась по-настоящему увлекательной, очень разной по способам выразительности, динамично развивающейся, полной контрастных ситуаций и положений. К абсолютно гениальным местам стоит отнести «сцену ковки» - обретения Блохой в умелых руках мастера Левши новых возможностей с необыкновенными хрустальными перезвонами в оркестре, сцену бури – неистово штормящее море на долгом пути Левши из Англии на Родину, финальный хоровой пронзительный до боли «реквием» - «Святый Боже», отпевающий гениального русского самородка, так и не признанного по-настоящему в своем отечестве…
Композитору удалось выразительно преподнести все основные лесковские мотивы, найдя адекватную музыкальную фактуру для обрисовки таких качеств главного героя как самобытная одаренность, смекалка, самоирония, безразличие к собственной жизни, склонность к «зеленому змию», тем самым заключив в образ Левши саму суть русского характера. Если образ Левши вызывает однозначное сочувствие, то большинство прочих характеров отличает яркая гротескность, если не сарказм в их обрисовке – таковы английские лорды, принцесса Шарлотта, оба русских государя (Александр I и Николай I). Наверно, однозначную симпатию публики вызывает, помимо Левши, лишь еще один персонаж – диковинная Блоха, поющая аккуратным легким сопрано Кристины Алиевой на тончайшем, словно дуновение ветерка, мецца-воче.
Мариинское исполнение оставило ощущение прикосновения к чему-то удивительному, до конца непостижимому, словом, абсолютно гениальному. Железная воля и несокрушимая энергетика Валерия Гергиева спаяли воедино сложнейший опус, представший монументальной фреской – яркой, живой, выразительной, динамичной. Качество исполнения мариинских коллективов ожидаемо оказалось на высоте - хоровое звучание (хормейстер Андрей Петренко) проникало в самую душу, но особая заслуга – у оркестра, на котором естественно держится здесь, как и положено, всё: найдены и высвечены удивительные тембральные краски, филигранные соло не менее выразительны, чем стройные и всегда «вкусные» по звуку, будто физически осязаемые тутти, прочерчены четкие и выразительные линии, словно ведущие слушателя от сцены к сцене, от картины к картине и формирующие представление об опусе, как о гармоничной единой конструкции, благодаря чему его грандиозность не подавляет, но ее возможно «объять» рядовому меломану и воспринять в целостности, ощутить ее красоту.
Бесспорно, удачен и подбор солистов. Грациозный баритон Владимира Мороза выпукло обрисовал обоих русских императоров, разухабистый Платов – очевидное достижение Эдуарда Цанги, яркая и по вокалу, который стал заметно ровнее и в целом качественней, и по образу Мария Максакова – точное попадание в характер королевской дочери принцессы Шарлотты, пытающейся соблазнить русского простеца то заморскими инновациями, то парадом британских невест. Отлично исполнены были и все небольшие, эпизодические партии-роли. Но, конечно же, без настоящего Левши такой опере не состояться – и предсказуемо в мариинской труппе он есть: характерный тенор Андрей Попов с харизмой большого, если не великого актера хорошо известен по другим своим многочисленным ярчайшим работам, ожидаемо оказался состоятелен и здесь. Его Левшу невозможно назвать исполнением, пением, игрой и измерять его в категориях искусствоведческого анализа – даже в условиях концерта воздействие того как артист проживает этот непростой, удивительный образ, оказывается колоссально, словно ожог, остающийся в вашей душе очень надолго. В итоге гениальный квартет интерпретаторов и творцов (Попов, Гергиев, Щедрин и Лесков), обрамленный высококлассным ансамблем прочих участников, подарили москвичам минуты подлинного музыкального счастья.
Александр Матусевич
Фото предоставлены пресс-службой Московского Пасхального фестиваля
