Новосибирский театр оперы и балета – ровесник Великой Победы, Сибирский Колизей, как его называют любовно со дня основания не только в Сибири, но и по всей России – переживает непростые времена. После получившего широкую огласку скандала с «Тангейзером» Тимофея Кулябина и последовавшей за ним смены руководства многие, кто посчитал методы противников радикальной режиссуры недопустимыми, отвернулись от этого оперного дома. Приход Владимира Кехмана и всё, что ни делает новый директор в театре, интерпретируется исключительно в негативных тонах – премьеры, проекты, ремонт, репертуарную политику и пр. Насколько справедлив такой подход – личное дело каждого, и только время рассудит, кто был прав, а кто нет. Но, думается, что из-за одного конфликта, пусть даже крупного и (допустим!) несправедливо разрешившегося, и личности нынешнего руководителя не стоит столь решительно и безапелляционно перечеркивать театр как таковой – один из крупнейших в России, старейший в азиатской части страны, театр федерального статуса, с огромными и – не побоюсь этого слова – великими традициями. В конце концов, Новосибирская Опера – это не только В. Кехман или Т. Кулябин, это сотни творческих работников, каждодневно созидающих великое искусство музыкального театра. Это, в конце концов, благодарные сибирские зрители.
«Турандот» на новосибирской сцене поставлена впервые – в честь 90-летия мировой премьеры, что несколько удивляет: эта роскошная, монументальная фреска, опера для больших голосов и мощного оркестра – первое, что приходит на ум, когда видишь грандиозный простор зала Новосибирской Оперы. Циклопический пуччиниевский опус, словно созданный для пространств типа веронской Арены, вписывается в гигантские масштабы античноподобного зала как влитой. Театр, акцентируя сказочность оперного сюжета и особо маркируя знаменитые загадки жестокосердной китайской принцессы, называет свой проект «оперный квест»: в самом спектакле ничего специфически «квестового» нет, но театр обыгрывает ситуацию вокруг него, предлагая зрителю – прежде всего молодежи – увлекательный мозговой штурм, связанный с названием в афише, самим театром и проч.
В постановке В. Стародубцева очень удобно петь: всё действие вынесено практически на авансцену, на большой помост напротив дирижера (видимо, унаследованный от первоначальной идеи концертного исполнения), или на высокую балюстраду, с которой звук так же уверенно летит в зал. Оригинально решена ключевая в опере сцена мужественной Лю, которая, судя по всему, у режиссера – вопреки названию оперы – подлинная героиня сказки. В момент допроса и пыток она и Калаф замотаны в огромные ткани-перевязи – у нее белые, у него – черные; когда же наступает момент смерти маленькой отважной рабыни, ткань обрывается, и героиня тихо, под скорбное пение хора, уходит со сцены через партер – этому уходу, ее смерти, главному событию оперы, становятся сопричастна вся публика, каждый зритель.
Великолепны голоса, абсолютно точно подходящие к требованиям партитуры и запросто справляющиеся с кубатурой театра-мастодонта. Ольга Колобова – мощная и пронзительная принцесса, оглушающая стальным звучанием. Неисчерпаемо обаяние трепетного вокала Вероники Джиоевой (Лю), широко празднующей в этом сезоне десятилетие дебюта в Сибирском Колизее (что и понятно, ибо в родном театре она – звезда без всяких исключений). Настоящего Калафа имеет спектакль и в лице Романа Завадского – драматического тенора исполинской силы и яркого тембра. Благородный вокал Андрея Триллера рисует притягательный образ доброго Тимура – несчастного поверженного правителя. Из исполнителей относительно небольших партий хочется выделить обаятельного баритона Валерия Гордеева (Пинг), хотя нельзя и умалить роли его коллег (Виктор Дитенбир – Понг и Сергей Кузьмин – Панг), отлично ансамблирующих в своем трио.
Александр Матусевич
