Опера Жака Оффенбаха «Сказки Гофмана» идет в Театре Станиславского давно, уже пять лет (а с предысторией в Екатеринбургском театре возраст этого спектакля — более четверти века), но при этом нисколько не утратила яркости и лирического обаяния. Этот спектакль — с его визуальной привлекательностью, подлинной, своеобразной органикой и интенсивной энергетикой, даже горячностью (проявляющейся, в том числе, в предельной напряженности быстрых темпов, а также в динамически заряженном, местами даже шумном звучании оркестра под управлением Евгения Бражника) — одна из признанных удач театра. Что вполне ощущалось в переполненном зале 22 декабря.
«Сказки Гофмана» в этот вечер были интересны, прежде всего, выдающимся ансамблем солистов, никогда раньше не встречавшихся на этой сцене. Состав, в котором к Нажмиддину Мавлянову, Хибле Герзмаве и Ксении Дудниковой — «звездам» Театра Станиславского — присоединились Ильдар Абдразаков и Надежда Павлова, — сам по себе создавал радостное предчувствие экстраординарного события. Замечательными, достойно дополняющими звездный ансамбль были и другие участники спектакля, особенно исполнители партий отцов Олимпии и Антонии Валерий Микицкий и Денис Макаров, и Алексей Шишляев в роли владельца кабачка Лютера. Ожидание это оказалось вполне оправданным.
Партии Линдорфа, Коппелиуса, Дапертутто и Доктора Миракля — четырех зловещих персонажей, движущих сюжетную интригу — исполнил Ильдар Абдразаков. Тембрально насыщенный бас, с легкостью заполнявший зал театра и справлявшийся с высокой тесситурой партии (вплоть до верхнего баритонового fis), шарм французского произношения, своеобразная мягкость и элегантность (даже галантность!) во всем — от фразировки до манеры поведения на сцене, — вот что приходит на ум при воспоминании о нем. Напомню, что партии четырех демонических басов «Сказок Гофмана» изначально предназначались баритону. В звучании же басов (ведь Дмитрий Ульянов, обычно исполняющий эти партии в Театре Станиславского, тоже бас!) они приобретают своеобразное «мефистофелевское» наклонение, напоминая о герое «Фауста» Гуно. В трактовке их Ильдаром Абдразаковым на самом деле есть что-то «мефистофелевское» — «заклинательная» сила нагнетаний (особенно выразительно — в финальном терцете «Третьего рассказа» об Антонии) и преобладание крупного штриха над интонационной детализацией (изредка, как, например, в открывающих оперу куплетах Линдорфа — «сглаживание» ритма).
Обаятельным и трогательным оказалось выступление Надежды Павловой — Олимпии. Этим выступлением солистка Пермской оперы дебютировала на сцене Театра Станиславского. Изящная, хрупкая певица как будто создана для партии Олимпии; ее исполнение теплее, кантабильнее, лиричнее, гибче, чем выдержанные в чистой «кукольной» манере ординарные трактовки этой роли.
Двойная роль Антонии и Стеллы — оперных примадонн, возлюбленных Гофмана — одна лучших в репертуаре Хиблы Герзмавы. Напомним, что именно в ней в 2010 году певица дебютировала на сцене «Метрополитен», где ее партнером был Ильдар Абдразаков, она же исполнила партии всех возлюбленных Гофмана на премьере 2011 года в Театре Станиславского. Сейчас, как и тогда, роль Антонии идеально соответствует и артистическому образу, и голосу исполнительницы. Появление солистки в начале и конце оперы (соответствующее либретто) подчеркивает ее статус как примадонны спектакля — в прямом и переносном смысле. В постановке Театра Станиславского оно решено в ироническом ключе: певица появляется на сцене в роли хозяйки, по-свойски общаясь с техническим персоналом и перебивая арпеджио небрежно брошенной распевки куплеты демонического Линдорфа. Выступление Хиблы Герзмавы в третьем акте становится кульминацией спектакля. Ее Антония по-своему очень выразительна и, в то же время, идеально соответствует артистической органике певицы: яркая чувственная красота и насыщенность тембра, экстатические звуковые всплески (даже там, где в других исполнениях привычно меланхолически-ровное голосоведение теряющей силы женщины), импульсивные, нервные жесты и предельное эмоциональное напряжение, к концу действия возрастающее до предела, эмоционального срыва — итогом которого является смерть.
Исполнительница роли Джульетты Наталья Петрожицкая, вполне убедительно справившаяся со своей ролью, на фоне других солистов в этот вечер казалась все же скромнее и в актерском, и в вокальном смысле.
Сложнейшая, тесситурно напряженная, «энергозатратная» и тонко нюансированная партия Гофмана была проведена ведущим солистом театра Нажмиддином Мавляновым в высшей мере достойно. Его исполнение остается в памяти благодаря присущему ему лирическому тону, теплоте, трогательной «слезе», звучащей в самом его тембре — с самого начала и до конца - даже в комической Песне о Кляйнзаке в начале оперы.
Роль Никлауса (Музы) — друга, спутника, спасителя, утешителя, ироничного комментатора, — благодаря своей многозначности, дает возможность для самых разных трактовок. Вариативна она и в вокальном плане: несмотря на обозначение «контральто», тесситура партии почти сопрановая и, как правило, ее исполнительницами являются высокие (называемые у нас «европейскими») меццо. Ксения Дудникова с ее тембрально насыщенным меццо, глубоким нижним регистром не принадлежит к их числу. Ее пение в этой партии запоминается благородным, полновесным и одновременно гибким меццо-сопрановым кантабиле, естественностью и тонкостью интонаций. Эксперименты с намеренно облегченным, во «французском стиле» звучанием (как, например, в шутливой песенке о заводном петушке из финала Акта Олимпии) — также возможны, но воспринимаются скорее как компромисс. Итоговым в роли Никлауса (и всей опере) становится Романс со скрипкой «Vois sous l'archet frémissant» — возвышенный гимн искусству («которое и есть любовь» и которому должен отдать свое сердце поэт). Искреннее — напрямую — обращение ко всем, кто присутствует в зале — монолог с постепенным восхождением к кульминации, — кульминации, в которую, казалось, была вложена без остатка вся сила чувства певицы… Напомним, что таким чудесным финалом мы обязаны во многом режиссеру Александру Тителю: именно его идеей было поместить Романс Никлауса в конце оперы и завершить любовные блуждания поэта Гофмана возвышающим и умиротворяющим душу гимном искусству.
Олеся Бобрик
