Оперная география России впечатляет: с высоким жанром сегодня можно вживую повстречаться в самых отдаленных, «непрезентабельных» в обыденном сознании уголках нашей Родины. Энтузиазм людей, делающих оперные спектакли в этих условиях, их преданность жанру, избранному пути в искусстве поражает и удивляет. Одним из таких ярких примеров является земля Коми, ее столица Сыктывкар, где в конце мая – начале июня прошел 25-й юбилейный Международный музыкальный фестиваль «Сыктывкарская весна».
…Суровые долгие зимы, короткое лето, ссыльный край («Воркута» для русского уха с советским прошлым за плечами звучит не менее устрашающе, чем «Колыма»), тупиковая ветка железной дороги, редкие авиарейсы до столицы и почти более никуда – какая здесь может быть опера, какой фестиваль? Да и столица Республики Коми – город совсем небольшой, всего-то населением в четверть миллиона, в то время как по советским еще стандартам оперный театр положен только лишь городу-миллионнику. Конечно, не всегда это правило соблюдалось и раньше, а в постсоветские годы, когда свобод стало явно больше, иметь или не иметь в городе оперный театр – дело самого города (потянете финансово – дело ваше!), но отдаленная северная республика как-то совсем не воспринимается в массовом сознании как общепризнанный музыкальный центр.
И, тем не менее: в той самой Воркуте из ссыльных-репрессированных артистов в 1940-х организуется лагерный театр, на базе которого, уже в хрущевскую оттепель в столице республики возникает театр музыкальный, в новой уже России преобразованный в полноценный театр оперы и балета. В 1990-х же возникает и международный фестиваль «Сыктывкарская весна»: в амбициозный проект мало кто верил тогда, однако же, форум состоялся, укрепился и справляет в этом году уже свой серебряный юбилей. Неказистое здание театра конца 1960-х, по нынешним временам уже изрядно изношенное и устаревшее, весьма ограниченные возможности труппы, ее малочисленность, удаленность от ведущих музыкальных центров страны, скромный бюджет – все это, тем не менее, никак не отражается на уровне музыкального праздника, который уже в 25-й раз позволяет себе иметь республика и ее оперный театр. За четверть века здесь перебывала масса столичных и иностранных гастролеров (из самых известных имен – Владислав Пьявко, Грайр Ханеданьян, Татьяна Ерастова, Галина Борисова, Глеб Никольский, Ирина Богачева), а премьеры, которыми угощали публику, - это сложнейшие произведения мирового оперного репертуара, причем не только самые популярные, но и такие нечасто встречающиеся не только на российской, но и мировой афише как «Русалка» Даргомыжского и «Снегурочка» Римского-Корсакова, «Фаворитка» Доницетти и «Черное домино» Обера…
Программа нынешнего фестиваля включала аж три премьеры – две оперы («Риголетто» и «Волшебная флейта») и балет («Тысяча и одна ночь» Амирова) – а также репертуарные спектакли с участием приглашенных гастролеров, в чем форум идет проторенным путем многих подобных праздников на постсоветском пространстве, что на самом деле оправданно – верный способ привлечь дополнительное внимание публики к театру. Мне довелось побывать на второй половине фестиваля, посетить три спектакля (один репертуарный и дважды – одну из премьер), и к своему удовлетворению констатирую, что все три вечера зал «Коми-оперы» был переполнен, а энтузиазм, с которым публика встречала спектакли и играющих в них артистов, носил воистину взрывной характер.
«Дон Паскуале» Гаэтано Доницетти – нечастый гость на российской сцене, уступающий пальму первенства «Любовному напитку» того же автора, хотя в этой комической опере мастерство Доницетти-композитора, быть может, даже выше, чем в общепризнанном хите. Работа Сыктывкарского театра – спектакль не новый, еще из прошлого десятилетия, поставленный местным режиссером Сергеем Сушенцевым весьма традиционно, но в то же время очень музыкально: дух игривой буффонной стихии передан достоверно и не без фантазии, хотя не один ход не отличает особая экстравагантность. Обобщенным образом (художник Юрий Самодуров) «темного царства» заядлого холостяка Паскуале служит массивный шкаф-секретер со множеством ящичков и дверец, наподобие фундаментальных «стенок» советской эпохи, перегораживающий всю сцену от кулисы до кулисы. За это «величественной» баррикадой и прячется титульный герой оперы от невзгод внешнего мира, и хотя чувствует себя вполне комфортно, но все же мечтает о чем-то ином – о семейном уюте, красавице-жене и пр., хотя на поверку ради этого готов поступиться не многим. Во втором акте, когда прибывшая в это «уютное гнездышко» своенравная Норина, устанавливает здесь свои порядки, пространство размыкается, зритель словно оказывается в саду с его легкими изящными арками, а в финальном действии секретер воцаряется на свое законное место и все возвращается на круги своя. Массивный дорогой диван, глобус-сейф, картины в барочных рамах – все призвано свидетельствовать о достатке и основательности хозяина дома. Изящные костюмы героев, щеголеватые даже у холостяка-зануды, однозначно отсылают нас в позапрошлый век – время создания оперы.
В таком спектакле (комическом по жанровой принадлежности и традиционном по средствам выразительности) огромная нагрузка ложится на актеров-певцов, которые должны вдохнуть жизнь искрометной буффонады в это классическое, «респектабельное» оформление. Руководство фестиваля сумело привлечь к участию в нем замечательный квартет гастролеров из Италии – вроде бы и не звезд первой величины, однако от пения и игры которых зритель получил массу удовольствия. Дурашливый Паскуале в исполнении Марчелло Липпи пел немного усталым голосом в эдакой вальяжной манере – при этом безупречная фразировка и верные акценты (вкупе с аутентичным итальянским – как и у прочих участников) говорили лишь о том, что «усталость-вальяжность» - это не свидетельство вокальных проблем, а хорошо продуманная часть образа, делающего одинокого брюзгу и мизантропа весьма убедительным. Интриган доктор Малатеста в исполнении обаятельного Даниэле Пископо оказался настоящим Фигаро этой оперы, вовремя заводящим нужные механизмы комедии, чей расчет верен и безошибочен: в вину певцу можно лишь поставить слабый нижний регистр, в остальном же его пение и игра весьма убеждали. Истинное удовольствие меломанам доставил тенор Джан Лука Пазолини (Эрнесто): зрелый певец в образе молодого любовника частенько выглядит не выигрышно, но эта аксиома не работает в случае с Пазолини – и местные гримеры (Наталья Карпова) поработали на славу, но самое главное, сам певец продемонстрировал солнечный, яркий, павароттиевского типа голос с безупречным легато и бесподобным владением верхним регистром. Наконец, наша соотечественница, давно живущая в Италии, Елена Баканова предстала Нориной-чертенком – веселым, юрким, задорным, проказливым, а ее легкий и звонкий голос ничуть не уступал коллегам ни свободой вокализации, ни стилистической достоверности. Над всем царил маэстро Рафаэль Масколо, добившийся живости и грациозности от местных оркестра и хора (хормейстер Наталья Масанова) – не только комедийный дух оперы, но и стиль раннеиталянского бельканто на сыктывкарской сцене был соблюден вполне.
Премьера «Волшебной флейты» - первое явление этой знаменитой оперы в Коми – столь ответственный «выход» был поручен столичному режиссеру Ольге Ивановой. В отличие от традиционного «Паскуале» она предложила подход авторский, сугубо режиссерский. Впрочем, многослойная, загадочная, таинственная, с не вполне до сего дня разгаданными символами и метафорами опера Моцарта допускает самые разные интерпретации. Конечно, рядовому сыктывкарскому зрителю пришлось непросто в премьерные дни – разгадать все ребусы Ивановой на самом деле не под силу, пожалуй, даже и более продвинутым операманам – но при всей экстравагантности ее режиссуру не назовешь навязчивой. Ее спектакль – словно калейдоскоп, в котором много составных частей, много штрихов, посылов, идей, быть может, не всегда до конца оформленных, эскизных – легкое прикосновение, перемена размера в оркестре или характера вокализации у певца и глядишь, пазл сложился уже по-иному, а ты сидишь и гадаешь: что же это? Во «Флейте» Ивановой переплелись разные мотивы – это и жизнь артиста, муки творчества, переменчивость вдохновения (Тамино загримирован под Моцарта), неизвестно откуда приходящего (то от вроде бы черных сил – Царицы ночи и ее дам, то от светлых – от Зарастро и трио белых ангелочков; хотя точно сказать, где добро, а где зло – сложно, дидактической дихотомией здесь и не пахнет), это и театр в театре, это и стихия комического до гротеска (в образах Папагено, Папагены, Моностатоса и др.), это и явные «обманки» для зрителя (никакого змея, убиваемого дамами, нет, мавр белолиц, и пр.), и мрачные таинства-ритуалы масонов… Сколь многолика опера Моцарта, «кинематографична» в известной степени, столь же сложен и переменчив спектакль Ивановой. Кстати, кинематографичности спектаклю добавили и условная, метафоричная сценография Ю. Самодурова, и сюрреалистические видеопроекции (своего рода «кривозеркалье», воссоздаваемое на заднике сцены) Даниила Герасименко.
Трио московских приглашенных солистов (несколько напряженный, но звучный тенор Борислава Молчанова – Тамино, царственный бас Алексея Смирнова – Зарастро, мастерская колоратурная эквилибристика Надежды Гулицкой – Царицы ночи) оказалось в достойном паритете с местными солистами: красивые голоса молодых певцов труппы (Елена Лодыгина – Памина, Андрей Ковалев – Папагено), точные, грациозные ансамбли (три дамы – Ольга Сосновская, Галина Маликова, Эльмира Угольникова; три гения храма – Дарья Бобарыкина, Ирина Хорошилова, Валерия Яремчук) были в целом убедительно поддержаны оркестром под управлением главного дирижера Азата Максумова. Ведь в музыкальном плане опус Моцарта не чуть не менее сложен, чем в постановочном: «Коми-опера» справилась с этими трудностями впечатляюще.
Александр МАТУСЕВИЧ
/фото bnkomi.ru, kudaidti.com /
