23 и 24 октября 2010 года в концертном зале Крокус Сити Холл состоится первый в истории Международный конкурс имени Муслима Магомаева. В преддверии этого незаурядного события, корреспондент радио «Орфей» Анатолий Лысенков встретился с одним из членов жюри смотра, прославленным российским альтистом и дирижером Юрием Башметом, и поговорил с ним о великом исполнителе, его ярком искусстве и вокальном состязании, названным в его честь…
Юрий Абрамович, прежде всего, хотелось бы узнать, насколько было для Вас неожиданным приглашение в жюри конкурса имени Магомаева?
Юрий Башмет: С одной стороны неожиданно, поскольку это не моя прямая профессия, а с другой стороны все, что было важного, связывающего меня с музыкой, в огромной части того находился сам Магомаев. Это первые «Голубые огоньки», я, собственно, знал о нем только по телевидению. Но опять-таки я струнник, и, в общем, в чистом виде занимаюсь классической музыкой. Ну, иногда так могу побаловаться и в других жанрах. А вот как раз Муслим с совершенно одинаковым успехом мог бы участвовать и в песенном, и в оперном жанре. Кроме всего прочего, меня связывает несколько творческих эпизодов, очень интересных и важных, с Тамарой Синявской. Мы с ней исполняли две песни Брамса...
Те самые, которые Вы, кажется, исполняли и с Джесси Норман?
Да-да. В том же зале – Большом зале консерватории, и еще кое-где. В общем, это для меня был пример какой-то бесконечной любви, эта пара была очень красивой. Лично я, к сожалению, с Муслимом не общался. Так получилось, потому что я не люблю быть навязчивым и, по-моему, он тоже сторонился каких-то случайных встреч. Я застал его однажды в доме, когда приезжал к Тамаре; он был очень красив и элегантен, молчалив, очень вежлив. Даже, по-моему, мы два-три слова сказали друг другу, и он ушел в свою комнату. У меня сплошной восторг перед ним как перед артистом. Я не побоюсь этого сказать, потому что это искренне, потому что это связано со всей моей жизнью. И до сих пор, если я вспоминаю о том, что он из себя представлял на сцене, то это, мне кажется, апофеоз таланта и естества. Ему не нужно было ни кривляться, ни прыгать, ни создавать чего-то специально. Он был естественным воплощением своего таланта. Вот и все.
И, конечно, еще удивительно то, как вдруг его не стало. Еще задолго до того, как его физически не стало, он вдруг перестал существовать на сцене, на телевидении, в каких-то важных сборных концертах, где он прежде всегда лидировал. Все таки Муслим ушел, находясь в шикарной форме. Вот в чем дело, он не стал петь хуже. Он ушел на пике. Он был очень достойным человеком, это ясно, был верным, был красивым человеком и светлым. И таким он для меня остался. Я должен сказать, что меня очень трогало его искусство. У него был изумительный голос и невероятная яркость подачи. Причем, то, что у него могло прозвучать особо эффектно, это все равно всегда подчинялось смыслу (музыкальному и текстовому). Его никогда не «зашкаливало» в ту сторону, где он мог бы дешево купить слушателя. Поэтому он редчайший пример настоящего в искусстве, а это трудно ничего не делать специально, быть естественным и уметь сказать свое слово.
Ясно, что он вошел в историю и ясно, что это было эпохальное явление. Сам по себе его дар был эпохальным. Представьте себе, все это вместе соединялось: красота, элегантность, невероятный талант, честность в искусстве; и еще он стал мужем Тамары Синявской. Было видно, как они любят друг друга, а ведь они были уже не первый год мужем и женой, и это, конечно, восхищало...
Юрий Абрамович, а как Вам сама идея такого соединения в одном конкурсе классического и эстрадного направления? Ведь, как говорится в регламенте этого соревнования, в первом туре артисты поют классику, во втором – какую-то эстрадную песню. Как на Ваш взгляд такое соединение «два в одном»?
Ну, это очень интересно, если это так, и очень соответствует имени, которому посвящен этот конкурс. В общем, он и в эстрадной песни проявлял, прежде всего, вкус, и то же самое было, когда мы слушали знаменитый «Фигаро, Фигаро!». Там уже было неважно, классическая это музыка или песенный жанр. Поэтому тут, наверное, речь идет не о том, кто может исполнять и то, и другое, а о том, кто разбирается по сути. Сердце может трогать задушевная песня не меньше, чем какая-нибудь комбинация в симфонии. Важно не «пересушить» песню и не слишком песенно исполнять классическую музыку. Но опять-таки, если это все сходится на такой высоте таланта и вкуса, как у Муслима Магомаева, то тогда этой опасности и нет. И, может быть, этот конкурс будет как раз выявлять людей, прекрасно владеющих и песней, и классикой; и как раз здесь будут побеждать именно те, кто умеют переключаться с одного жанра на другой. Я знаю некоторых певцов, которые могут спеть какую-то популярную эстрадную вещь. Хотел бы я их снова послушать в классическом жанре. Это, безусловно, такая очень скользкая дорожка. А потому, если конкурс ставит задачу, выявить именно такие дарования, то в этом, конечно, и будет его уникальность…
Юрий Абрамович, Вы знаете, что помимо Вас в жюри есть еще несколько представителей не песенного, так сказать, жанра? Это композиторы Мишель Легран, Алексей Рыбников, пианист Фархад Бадалбейли. Как Вы себя чувствуете в такой компании?
Ну, с Мишелем Леграном я знаком поверхностно, мы ничего вместе с ним не делали. А с Рыбниковым мы уже хорошо знакомы; я исполнял его классическое произведение, и лично мы общались. Так что здесь мне не надо будет искать контакта, у нас и так многое определено нашей встречей. Это была шикарная премьера двойного Концерта для альта и виолончели с оркестром. С азербайджанским пианистом Фархадом Бадалбейли я не знаком лично. Знаете, в полушутку я сам могу и сочинить, и сыграть на рояле кое-что в так называемом легком жанре; и даже в сторону джаза могу направить какие-то свои устремления. Мне очень нравится классический джаз, импровизации; я получаю огромное удовольствие, когда слушаю настоящих джазовых профессионалов. Я играл в свое время на гитаре, у меня были любимые музыканты «Beatles». В том возрасте, когда я впервые услышал Муслима, в это же самое время я уже играл на гитаре музыку «Beatles». Я как раз человек, который с любовью относится ко всему талантливому во всех жанрах. Другое дело, что моя специализация – это игра на альте и дирижирование симфониями, а также я много лет дышу современным музыкальным воздухом. Так что я, в общем-то, открыт ко всему этому…
Скажите, а Вам приходилось бывать на родине Муслима Магомаева в Баку?
Ну, сегодня это богатейшая страна. Я как раз недавно был на Международном фестивале. Езжу туда в последние годы регулярно. Там проводится фестиваль памяти Ростроповича. Проводит его министерство культуры, но главный «мотор» и «двигатель» - это, конечно, семья Ростроповича. Они меня ежегодно приглашают, и приезжаю. Баку – очень красивый город, богатый. Серьезные средства в Азербайджане направляются на культуру – и на фестиваль Ростроповича, и на фестиваль в Габале. Там выделяется хороший бюджет, и артистам предоставляются замечательные условия проживания. Достаточно сказать, что в этом году, когда я приезжал, резидент-оркестром там была Лондонская филармония. И народ, и правительство там чтят своего гения Муслима Магомаева. Он, для них лучший представитель нации. Так что, вообще, в этом смысле все гениально и замечательно. Жаль только, что самого его нет с нами…
