В Ростовском музыкальном театре за его не слишком продолжительную историю в качестве оперно-балетной институции (в этом сезоне коллектив празднует 85-летие, но это как музкомедия, а опера и балет поселились здесь лишь на рубеже веков, то есть совсем недавно) за «Летучую мышь» Иоганна Штрауса, пожалуй, самую популярную представительницу жанра оперетты, берутся уже в третий раз.
Удивляться этому не приходится: и само название из манких, и вкусы южнорусской публики (что здесь, что на Кубани, в Ставрополье или в Астрахани) хорошо известны – оперетта всегда в фаворе, заметно обгоняя старшую сестру оперу. Однако, сколь востребована венская оперетта «номер один» повсеместно, столь же и проблемна для постановщиков – это и вопросы либретто, выбора его редакции, и наполнения знаменитого бала у князя Орловского достойными номерами, и, наконец, решение вечной антитезы между звездным, оперным вокалом штраусовского опуса и абсолютной необходимостью ярко комедийной актерской игры.
В Ростове-на-Дону решили каждую из проблем по-своему: в чем-то выиграли, в чем-то проиграли. Постановщиком спектакля выступил главный дирижер театра маститый Андрей Аниханов, причем в обеих ипостасях – и как музыкальный руководитель, и как режиссер. Встречается такое сочетание на мировых сценах не часто: на память, конечно, приходят сразу имена великих (Караяна, Темирканова и др.), однако, как и десятилетия назад, так и сегодня подобный опыт является скорее исключением, чем правилом. От такого двуединства ждешь прежде всего максимальной музыкальноцентричности: купюры будут раскрыты целиком, партитура исполнена аутентично, а режиссерский волюнтаризм не коснется нетленной классики. Во многом в ростовской постановке эти ожидания оправдываются, но результат, к которому они приводят, едва ли можно назвать стопроцентной удачей.
За основу Аниханов берет советскую версию оперетты – пьесу Николая Эрдмана, однако заимствуя и кое-что из венского оригинала Рихарда Жене. Основную часть партии князя Орловского поет певица-меццо (Елена Кузнецова), лишь в финале оказываясь не князем, а княгиней, а знаменитую арию все же уступая своему супругу-басу (Борис Гусев), до того скрывавшемуся под маской скромного Распорядителя бала – таким оригинальным ходом постановщик оправдывает изначальную травестийность персонажа. Бал у князя превращается в настоящий дивертисмент, но не вокальный (как бывает частенько), а балетный – хореограф Гали Абайдулов придумал короткие танцевальные номера на музыку из «Аиды», «Кармен», «Пер Гюнта» и пр. (что до известной степени оправданно – известно, что Штраус никогда не обходил своим вниманием музыку композиторов-современников). Дивертисмент носит, по мысли постановщиков, соревновательный характер среди красавиц, приехавших на бал, победу в котором одерживает, конечно же, Розалинда в костюме Летучей мыши – под музыку штраусовского вальса «На прекрасном голубом Дунае» она исполняет хореографически не сложный (совсем не балетный – этого было бы и нелепо ожидать от вокалистки), но оригинальный в своей изяществе танец с нанизанными на рапиры-спицы струящимися воланами материи, имитирующими дунайские волны.
Из советского варианта либретто сохранено не только ролевое распределение голосов и характеров, мотивы и поступки персонажей, но, например, целиком линия с прокурорским семейством, феерия комедийной сцены с историей про собачку Эмму, подстреленный лесник и претензии Адели на театральную карьеру. Таким образом, получился некий симбиоз, в котором Аниханов, отдавая предпочтение отечественному варианту, все же попытался все лучшие моменты венского оригинала включить в свой спектакль.
Однако, благие намерения, как известно, не всегда приводят к положительному результату. Действие оказывается явно перегруженным событиями, сюжетными линиями, всевозможными подробностями и деталями, в результате чего оперетта длится почти четыре с половиной часа, испытывая публику на прочность. Каждая идея сама по себе интересна (балетный дивертисмент, «прокурорская» линия и пр.), но все вместе они превращают оперетту в тяжеловесный почти оперный мастодонт, лишая ее присущей жанру легкости и стремительности. Не помогают режиссеру оживить действо и некоторые артисты, которым так и не удается преодолеть свою оперную значительность и скованность в разговорных диалогах: например, первая же сцена Адели и Альфреда тянется невообразимо долго из-за реплик, лишенных динамики и естественности. Аналогичным же образом пробуксовывает, лишена живости и сцена в тюрьме финального акта.
Эти недостатки вызывают искреннее сожаление, потому что у спектакля есть и масса достоинств: придать бы ему известной динамики, сократив неоправданные длинноты, – цены бы ему не было. К очевидному позитиву стоит отнести сценографию Олега Молчанова: действие оперетты чуть сдвинуто по времени, на сцене господствует изящная эпоха модерна, причем, разумеется, в его венском, рафинированном варианте – театру удалось реализовать визуальное наполнение с максимальным эстетизмом.
Неоспоримы и музыкальные достоинства постановки. Хотя оперные солисты частенько оказываются слабыми драматическими актерами, но поют они превосходно. Это относится прежде всего к блистательной колоратуре Екатерине Горбань (Адель) и тембрально сочному тенору Сергею Маньковскому (Альфред). Счастливое сочетание добротного оперного вокала (хотя, увы, не без заусенцев, что было очевидно прежде всего в чардаше), естественной сценической игры и в целом органичности в опереточном контексте демонстрировала Екатерина Краснова (Розалинда). Блеск комедийной игры и очень достойное пение явили Кирилл Чурсин (Айзенштайн) и Максим Сердюков (Фальк).
Невозможно пройти мимо превосходной работы оркестра и хора (хормейстер Елена Клиничева). Маэстро Аниханов подает музыку Штрауса с явной любовью, подчеркивая красоту и пластичность мелодических линий, богатство оркестровых красок, стихию танцевальности. При этом он очень бережен с певцами, находя гармоничный баланс между сценой и ямой. Кстати, в Ростовском музтеатре очень деликатная подзвучка (по традиции последних лет оперетта вся идет с акустическими микрофонами – сегодня такое наблюдается практически во всех отечественных театрах музыкальной комедии) – не режет слух, а работает на выгодную подачу разговорных диалогов, четкость пропеваемого текста и пр., что очень привлекательно как для простого зрителя, так и для меломана, ценящего, прежде всего, акустические достоинства постановки.
Александр Матусевич
