Танцевальный фестиваль «DanceInversion» движется к концу, открывал его визит гранд-дамы европейского контемпорари данс Каролин Карлссон, а к финалу приберегли проекты двух востребованных молодых европейских балетмейстеров - Акрама Хана и Сиди Ларби Шеркауи, не смотря на то, что первый - индиец, а второй - марроканец по рождению. Балет "Милонга" Шеркауи закрывает фестиваль, а премьеру лондонского театра "Сэдлерс Уэллс" 2014 г. "Торобаку", одним из создателей которого стал Хан, показали в Москве на «DanceInversion» в середине ноября, после чего он переместился в Петербург, на другой фестиваль – «Дягилев Р.S.».
В «Торобаке» Акрам Хан выступил как танцовщик и балетмейстер в копродукции с испанским танцовщиком и балетмейстером Исраэлем Гальваном из Испании.
"Торобака" - балет на двоих, оба танцовщика начинали как танцоры этнического танца - первый, Акрам Хан, классического североиндийского - катхак, второй – Гальван – испанско-цыганского фламенко, но им стало тесно в традиционных жанровых рамках, и сейчас они оба работают на стыке этнического и современного танца, традиционных культур и постмодерна. Этническим акцентом, сочетанием несочетаемого, казалось бы, далекого, и интересна "Торобака".
Сцена в «Торобаке» выделена кругом – это скорей танцевальная арена, название "Торобака" – комбинация двух испанских слов – «торо» (бык) и «бака» (корова), сотрудничество двух хореографов в создании спектакля – это соперничество на сцене двух танцовщиков, двух балетмейстеров, двух индивидуальностей, двух танцевальных школ, двух миров – юга Европы и юга Азии, южноевропейской страстности и восточной утонченности, наконец - мужского и женского в танце. Но и без перевода "Торобака" звучит звонко и ритмически упруго, в полной гармонии с господствующей музыкальной основной - ритмом.
Аккомпанировали танцовщикам четыре музыканта: трое испанцев и один индиец. В спектакле дуэтные и сольные куски двух танцовщиков чередовались с перерывами на соло вокалистов, которые, не смотря на фигуры, далекие от балетных стандартов, тоже отбили свое фламенко. Вокалисты для проекта были выбраны не простые: певшая фламенко женщина с густым контральто почти мужской тональности, а индус - обладатель голоса большого диапазона, способный имитировать в том числе и женское пение. Музыканты с танцовщиками составили сплоченный ансамбль и чутко аккомпанировали друг другу - ритм в музыке отбивали в основном ноги танцовщиков.
В основе сценографии "Торобаки" - традиционные для контемпорари форматы - минимализм и "черное на черном": черный задник, черная, похожая у обоих танцовщиков танцевальная униформа - длиннополые пиджаки, только руки Гальвана обнажены и обнажены стопы у Хана, выделена цветом и светом круглая танцевальная арена. При всей непохожести фламенко и катхака у них есть объединяющая черта - сложный ритмический рисунок для ног, только танцор фламенко отбивает ритм подбитыми железом носками и каблуками специальной обуви, а индиец - босыми ногами и звоном бронзовых колокольчиков, прикрепленных к штанам в районе щиколоток. Тихое, чуть звенящее, завораживающее отшлепывание босоногим индусом ритма было не менее впечатляющим, чем гулкое, агрессивное сапатеадо от испанца, похоже, восточные ритмы с прихотливыми поворотами требуют от танцовщика большей искушенности.
Оба танцовщика - харизматики, и совершенно понятно, что их темперамент, креативность, тяга к импровизации не могли реализоваться внутри традиции: техника фламенко - это прежде всего, техника ног, однообразно горделивая постановка корпуса и довольно стандартные пасы руками в фламенко лишь обрамляют ритмику для ног, составляющую базу танца, а у Гальвана верхняя часть тела задействована в танце не меньше, чем ноги. У Акрама Хана - невероятное вращение, катхак славится своим вращением, но вращения Хана - баснословны, он вьется на сцене в настоящем водовороте, текучесть его движений не позволяет замыкаться в канонических рамках, его пластичность протирается за пределы возможностей мужского организма, а его тело, казалось бы, не знает пределов.
Поэтому их удел - собственное творчество. Очень непохожее. Объединенное в один спектакль, оно напоминало соревнование, поединок разных способов "говорить" движением: пламенеющей страстностью рубленный, мужской, даже мачисткий язык Гальвана сосуществовал с текучим, ускользающим, утонченным языком Хана, мощный, размашистый жест Гальвана контрастировал с мельчайшими переливами тела и трепещущими пальчиками Хана, а звучные дроби из под каблуков Гальвана - с магическим звоном колокольчиков на щиколотках Хана. Но серьезным соревнование не вышло, они и сами обыграли его с юмором, оба имели оглушительный успех - смесь испанского с индийским оказалась зажигательной.
Людмила Гусева
